Конференция в школе №31

3 марта 2018 года в школе № 31 Казани прошла очередная конференция, приуроченная ко дню рождения поэта М. Джалиля. Как сказал, приветствуя собравшихся, заместитель директора школы по национальному воспитанию Дамир Шарифзянович Гильманов, с этого года эта конференция приобрела статус межрегиональной и получила официальное назание «Джалиловские чтения».

Слово для приветствия было предоставлено и мне. Я выразил сожаление, что, как выяснилось за два дня до этого, этой школе так и не было присвоено имя Джалиля, за что она боролась; как оказалось, его присвоили казанскому лицею № 26. Но раз уж так вышло, я напомнил присутствующим слова писателя Гази Кашшафа, которого Джалиль называл своим близким другом. Каждого из казнённых с Джалилем Кашшаф называл бессмертным героем, которого должна знать вся страна, поэтому я предложил коллективу тридцать первой школы попробовать побороться за присвоение ей имени любого из этих героев. Тем не менее я предложил имя Гайнана Курмаша – учитывая его роль организатора и руководителя подпольной группы, привлёкшего к подпольной борьбе Джалиля и тем самым «подарившего» миру «поэта-героя». Затем я пожелал школьникам стараться передавать своими словами суть собственных докладов: и в эпоху интернета найти новость о героях с примелькавшейся фамилией – проблема, поэтому даже уважаемые историки и писатели, бывало, терялись с ответом на мои вопросы об обоснованности некоторых их утверждений.

После распределения по классам я принял участие в работе жюри в секции под названием «Джалиловцы». Мы заслушали выступления четырнадцати школьников. Был один доклад о погибшем воине-«афганце» М. Шарафиеве, три – о Зиннате Хасанове, один – о легионере Гаяне Ахметшине, два – об А. Алише, шесть – о Джалиле и один – и о Джалиле, и об Алише. Первое место единогласно было отдано Хаббановой Марьям из школы № 30 Казани за рассказ о З. Хасанове, потому что, кроме чётких ответов членам жюри, она со своим руководителем Р. Мардеевой даже съездила в его родную деревню Старый Кашир, где они посетили местный музей и поговорили с родственниками героя. Также я отметил для себя и доклад Замалиевой Алии о легионере Г. Ахметшине, родственнике её матери, и Набиевой Арины – тоже о Хасанове, но основанный, как она сказала, на встрече с его внуком Ильнаром Латифуллиным. Всем троим я вручил и свои подобия дипломов, смонтированных при помощи компьютерной программы - листы с изображением по краям памятных мест Казани, Берлина и Больших Тиган со словами благодарности в центре.

После вручения сертификатов и дипломов участникам докладов меня ожидала корреспондентка канала ТНВ с оператором, попросившая накануне об интервью для передачи «Манзара». Исходя из своего опыта, я поделился с ней опасением: обычно что ни говори, потом в эфире слышишь заключение ведущего, сводящееся к выводу: «Да здравствует Джалиль!». Корреспондентка сказала, что надо будет рассказать только о себе, семье и почему я начал своё изучение истории подпольной группы Курмаша. Так и получилось; мы поговорили перед камерой полчаса.

А теперь о нескольких моментах в выступлениях уважаемых гостей конференции, которые, честно говоря, вызвали у меня вопросы и сомнения. К сожалению, выяснить всё на месте не получилось: к некоторым не было возможности подойти сразу, а потом они исчезали; подходили люди с вопросами и просьбами сфотографироваться…

Методист информационно-методического отдела Управления образования Казани Зиннатуллин Раиф Каримуллович в приветственной речи сказал, что эта конференция имела статус городской, а с этого года стала республиканской и, «наверное, через несколько лет станет всероссийской и международной».

Согласно приказу исполнительного комитета Управления Образования Казани № 10 от 10 января 2018 года, конференция проводится «в целях изучения наследия и популяризации творчества татарского поэта М.Джалиля, а также выявления и поддержки одаренной и талантливой молодежи, привлечения их к исследовательской и творческой деятельности, приобщения обучающихся к духовным ценностям и традициям национальной культуры». Что-то трудно представить, чтобы татары (а кто бы это мог быть ещё?), допустим, из Германии ежегодно командировали в Казань на пару дней какого-нибудь школьника с наставником для доклада на тему о наследии Джалиля. Тем более, что ещё неизвестно, какое он займёт место. (Надо думать, таким гостям не будет делаться послаблений только из-за того, что они приехали из-за границы). Я уже не говорю о детях, допустим, из Америки или Австралии… И каким образом Управление Образования Казани должно поддерживать одарённую молодёжь за границей, которую удастся выявить на конференции? Как привлекать её к «духовным ценностям и традициям национальной культуры»? Как в отношении иностранцев должен выполняться четвёртый пункт приказа: «Начальникам отделов Управления образования по районам… обеспечить участие обучающихся образовательных организаций в Конференции; назначить сопровождающих, возложив на них ответственность за жизнь, здоровье и безопасность детей во время пути следования и в период проведения Конференции»? Очевидно, такие же вопросы возникнут и в случае, если название «международная конференция» будет подразумевать участие в ней представителей так называемого «ближнего зарубежья».

Заместитель директора Дома детского и юношеского туризма и краеведения «Простор» Ново-Савиновского района, руководитель музея детской литературы, профессор Московской Академии туризма и краеведения и научный руководитель конференции Салимова Фарида Бакиевна сказала, что Джалиль - «...Это на самом деле величина недоступная; ну, человек очень много знал...».

Под словом «недоступность», видимо, подразумевается невозможность для других написать стихи такого же уровня, как у Джалиля. При всём уважении к литературным предпочтениям кого бы то ни было я не одобряю такие категоричные выражения. Например, писатель Ренат Харис справедливо отмечал, что творчество писателя Фатыха Карима, погибшего при штурме Кенигсберга, сравнимо с творчеством Джалиля. А спешащим указать, что случай с Джалилем «особый», потому что он писал в нечеловеческих условиях плена, даже зная о неминуемой казни, в который раз могу повторить, что ТОЧНО в таких же условиях, зная о своём смертном приговоре, писали ещё минимум шесть (!) членов подпольной группы Курмаша. Вот авторитетное свидетельство начальника центра общественных связей КГБ РТ Р. Кашапова – его статья «Подвиг Джалиля не нуждается в приукрашивании»: «…нами был сделан официальный запрос в Первое Главное управление КГБ СССР насчет поступления в центр тетрадей М. Джалиля. 6 июня 1991 г. пришел ответ за подписью начальника Первого Главного управления КГБ СССР генерал-лейтенанта Л. В. Шебаршина, в котором, в частности, говорилось, что в архивном деле переписки с римской резидентурой за 1946 г. (а не в 1944 г., как сообщил Н. М. Горшков) в числе многих других материалов в центр были направлены девять записных книжек, принадлежащих Мусе Джалилю, Абдулле Алишу, Фуаду Булатову, Гарифу Шабаеву, Сайфуле Малюкову (точнее, Ф. Сейфульмулюкову – ФБ), Абдуле Баталову и Ахмеду Симаеву». (Правда, напрашивается вопрос: и где они, эти книжки?).

Понятное подозрение вызывают и сомнения в авторстве части стихов, дошедших до нас, о чём рассказывал Рафаэль Мустафин в своих книгах. О том, что некоторые стихи были ошибочно приписаны Джалилю, на фактах, с болью рассказал и племянник А. Алиша Азат Сункишев в своей статье «Җәлилнекеме соң алар?» (см. январский номер журнала «Безнең мирас» за 2016 год). А если кто-то в подобных условиях тоже сохранил мужество, но написал меньше Джалиля, он что, уже не герой-поэт? А если и не сочинял стихи, вообще не герой? Мало того, никто не смог назвать мне ни одного факта (источника), подтверждающего, что именно стихи Джалиля подтолкнули «тридцать тысяч» легионеров на сопротивление фашистам; скорее всего, это был результат опасного труда всей группы подпольщиков по получению сводок Информбюро о положении на фронтах и на их основе - агитации пленных, в основном посредством листовок.

Поэтому я считаю, что упомянутое определение Джалиля – всего лишь очередной «сеанс внушения», не допускающий других мнений и отражающий точку зрения только его автора. А если бы Джалиль не написал в плену ни строчки? Тогда, видимо, нашли бы другого «недоступного» национального героя… В этой же своей речи уважаемый профессор справедливо добавила, что «Историю переписать нельзя, еë надо воспринимать такой, какая она есть». А что же такое эти нескончаемые попытки обожествления человека, как не перепись истории?

Научный сотрудник Института языка, литературы и искусства имени Г. Ибрагимова Фатима Халиулловна Миннуллина высказала пожелание участникам и особенно их руководителям отойти от простого зачитывания биографий героев их рассказов; мол, что ни конференция – одни и те же слова, те же произведения; предостаточно и обычных ошибок, например, в произношении имён. В этом я полностью с ней согласен. Но далее она, желая подсказать выход из положения, советует им обратиться к современной прозе, поэзии; есть, мол, много тем о войне, да хотя бы о Джалиле постоянно находятся новые сведения…

Что может дать будущим участникам «Джалиловских чтений» современная проза и поэзия? Будем откровенны: по сути это те же доклады об одном Джалиле (пожалуй, иногда ещё об Алише), которые набили оскомину Миннулиной и другим членам жюри, в том числе и мне, только в исполнении авторов с состоявшимся именем. В этом нетрудно убедиться, взглянув на содержание ежегодных телерепортажей и статей в газетах и журналах, посвящённых Джалилю. Да, иногда они не повторяют полностью биографию поэта, но описываемые в них подробности оказываются давно известными в народе и не очень привлекательными для использования в школьных докладах. Например, вы бы стали на месте школьников рассказывать обо всех детях Джалиля? Потому и появляются даже у известных писателей и журналистов «труды» вроде описания мускулатуры Джалиля и подсчёта суммы слогов различных типов в его стихах. Я уже не говорю о показном, хоть и искреннем, возмущении выбором места проведения торжеств в честь Джалиля или времени начала августовских митингов…

Далее. Где они – «постоянно находящиеся» новые сведения о Джалиле? (См. заметку «Ещё раз о школе № 31 Казани и мысли о конференциях»). Да, в 2015 году сообщалось, что тюрколог и историк из Германии Мисте Хотопп-Рикке нашёл грампластинку с записью песен в исполнении легионеров, но грамзапись практически не имеет отношения к нему лично. Можно ещё раз вспомнить и репортаж телеканала «Звезда» за 25 августа 2016 года: «Государственный архив республики в честь памятной даты открыл для журналистов свои фонды. ...Среди документов – и воспоминания рижского писателя Михаила Зорина, который отдыхал с Джалилем в Одессе. Из них следует, что поэт был человеком весёлым, шумным, со звонким смехом». И это всё? Кто смог бы построить на одной этой детали оригинальный доклад о Джалиле? А попробуйте похвалить точно такими словами любого другого, и услышите в ответ, что речь, видимо, идёт о не совсем серьёзном человеке. Но в отношении поэта-героя она воспринимается серьёзно только потому, что она – о «самОм» Джалиле. Перефразируя одного персонажа из комедии «Берегись автомобиля», «Это смех – у кого надо смех»…

Доходит до курьёза: на конференции, имеющей целью «изучение наследия и популяризацию творчества Джалиля», самую сильную критику начинают вызывать именно выступления о нём самом и его творчестве. (Чья именно биография и стихи пересказываются на ней в сотый раз, нетрудно догадаться). Возможно, специалисты по литературе лучше других знают об очередных находках, связанных с Джалилем, тогда почему бы не назвать школьникам, хоть примерно, источники, к которым они могли бы за ними обратиться?

Кстати, есть один источник, который помог бы всем сделать доклад о Джалиле чуть немного оригинальнее. Это – известная книга Гази Кашшафа «Муса турында истәлекләр» 1964 года издания. Вот только вряд ли кто захочет ею воспользоваться, потому что в ней хоть и собраны воспоминания о Джалиле всех, кого Кашшаф смог найти, но в них он предстаёт простым смертным, человеком со свойственными ему, как любому другому, недостатками. Как реагировать на такой материал членам жюри? Слушать не только привычные, очень тёплые воспоминания о поэте его родных, друзей и товарищей по плену, но и описание его недостатков, и соглашаться с докладчиком? Теоретически это, конечно, возможно, но, учитывая создаваемый Джалилю образ «недоступного» героя, жюри, видимо, окажется перед трудным выбором.

Как-то я рассказал одной учительнице русского языка и литературы случай, услышанный мною в советское время по радио, о проказах поэтов Александра Пушкина и его друга «Кюхли» (Вильгельма Кюхельбекера), и о письме Льва Толстого Афанасию Фету, где автор давал невысокую оценку своему произведению «Война и мир». (Наверное, излишне уточнять, что в то, советское, время, рассказ по радио был выдержан в уважительном к его героям тоне. И в моём пересказе тоже). К сожалению, комментарий учительницы оказался предсказуемым: мол, даже если так оно и было, не надо рассказывать детям такие вещи о великих. Кто уверен, что жюри не будет вынуждено ответить в таком же духе целой аудитории школьников и их руководителей, съехавшихся со всей республики Татарстан, если речь пойдёт о полном портрете Джалиля? Ситуация складывается, на мой взгляд, тупиковая: с одной стороны, конференции организуются, в том числе, для «изучения наследия М. Джалиля», с другой – именно эта тема давно «перерыта» и новостей в ближайшем будущем не ожидается. Видимо, и детям тоже всё-таки остаётся описывать мускулатуру – это не по теме, зато пока не совсем затаскано…

Моё мнение: нужно и далее поощрять школьников, во-первых, в свободном выборе героев докладов, как это и допускает упомянутый приказ № 10 в третьем параграфе «Цели и задачи «Чтений»: «Пропаганда и распространение творчества Мусы Джалиля, его последователей и соратников, а также писателей-фронтовиков; воспитание уважения к ветеранам Великой Отечественной войны». Во-вторых, поощрять их рассказ своими словами вместо чтения по бумаге, чтобы они составляли собственное мнение о герое выступления и оценке его подвига.

А 12 марта по каналу ТНВ в передаче «Манзара» прошёл репортаж о конференции в школе № 31. Моего интервью там не было, что, в общем-то, нормально. Но, поскольку интервью часто превращается в игру «испорченный телефон», я же сразу честно выразил сомнение в необходимости нашей встречи, предложив вместо этого ознакомиться с нашим сайтом, считая это достаточным. (Сайт, как и ожидалось, никто не читал). Зато моё мнение отразилось в интервью завуча Дамира Шарифзяновича, за что ему спасибо. Он сказал: «К сожалению, на конференции не показываются все джалильцы; выступления в основном – только о Джалиле и Алише. А ведь кроме них, есть ещё десяток джалильцев. Если бы учащиеся в будущем уделяли внимание и им тоже, получились бы очень хорошие, успешные работы».

Только зачем было просить принести фотографии, книги, документы и сидеть со мной полчаса? А ведь я, отвечая на вопрос, всего лишь пояснял, почему начал собственное изучение истории подпольщиков. Видимо, чтобы твоё мнение прозвучало в эфире (или вышло в печати), нужно занимать хоть какую-то должность, даже если инициатива дать интервью исходила не от тебя…