В завершение 2020 года

Железная логика
16 февраля на сайте Intertat.ru появился репортаж о турнире борцов, прошедшем на Высокой Горе - «Джалиль боролся в плену, мы – на ковре. Кто выиграл в первом соревновании года по борьбе?» («Җәлил әсирлектә көрәшкән, без – келәмдә. Елның беренче көрәш ярышында кем отты?»): «Турнир борцов, организованный газетой «Ватаным Татарстан» и посвящённый памяти Мусы Джалиля, в третий раз в этом году прошёл на Высокой Горе. Состязались более пятисот команд, около четырёхсот борцов... Торжественное открытие турнира Мусы Далиля также было связано /посвящено/ с Победой. Организаторы добились глубокого раскрытия личности Мусы Джалиля». В конце репортажа прозвучала суровая критика безответственных, непатриотично настроенных спортсменов:

«Муса Джалиль боролся в плену, мы боремся на ковре, - говорит исполнительный директор Федерации борьбы Татарстана Равиль Хайруллин. – У меня нет слов /не могу подобрать слова/ в адрес команд, не явившихся на турнир памяти Мусы Джалиля, боровшегося с фашизмом в его логове, оставшегося верным родине и удостоенного звания Героя. Ну как можно не приезжать на соревнование, проводимое в память такого соотечественника-героя? Что это за люди? Что бы осталось от СССР, если бы фашизм победил? Нас и за людей бы не считали, - сказал Равиль Гарифуллович».
Когда я учился в институте (в 1973-1978 годах), окончивших первый курс начинали записывать в стройотряды, а кто не желал, тех «обрабатывали» в деканатах. (Я записался добровольно – хотел увидеть, что это такое, «изнутри»). Откровенно говоря, не могу вспомнить добрым словом период своей работы в стройотряде, зато в связи с этой обработкой студенты познакомились с жемчужиной чиновничьей мысли. Очевидно, желая выполнить план по набору «бойцов», на собрании «потока» перед нами с короткой изобличительной речью выступил один из представителей славной кафедры научного коммунизма. Он с пафосом сказал: «Кто не хочет идти в стройотряд, тот не уважает память наших отцов, павших в войне». После этих слов по аудитории пробежал шумок: пожалуй, это был самый впечатляющий урок, который мы получили в институте от преподавателей общественных наук. (Говоря «науки», я всего лишь сохраняю принятую терминологию).
Такие эпизоды описываются известной поговоркой: «В огороде – бузина, а в Киеве – дядька». Я понимаю состояние директора федерации борьбы, которому хотелось поднять массовость возглавляемого им мероприятия, и неявка ожидавшихся команд, конечно же, была неприятна для его самолюбия. Вот только какая связь между спортивным турниром и одним из героев войны? Очевидно, такая же, как между павшими героями и работой в стройотряде. Или между группой подпольщиков и ритуальными танцами с офисными стульями или без таковых перед Казанским Кремлём... Это всего лишь очередной пример эксплуатации известного имени.
Кстати, из текста репортажа можно подумать, что директор ставит победу СССР в войне в заслугу одному Джалилю («Ничек инде шундый каһарман милләтәшебезнең истәлегенә үткәрелгән ярышка килмәскә була?.. Әгәр шунда фашизм җиңгән булса, СССР нинди хәлдә калган булыр иде»). В чём, в таком случае, заслуга миллионов других советских людей – участников войны? А если бы турнир – с не меньшим правом – был назван именем одного из них, вспомнил бы кто-нибудь о Джалиле?
Но с одним не поспоришь: организаторам турнира (точнее, исполнительному директору Федерации борьбы республики) действительно удалось раскрыть личность Мусы Джалиля глубоко, с новой стороны…
«Под давлением советской идеологии»
В майском номере журнала «Казан утлары» появился капитальный труд академика, доктора философских наук Дании Загидуллиной «100-летие древней татарской литературы» («Чал татар әдәбиятының 100 елы»). Этот обзор татарской литературы с момента образования ТАССР до наших дней, занявший двадцать пять журнальных страниц, состоит их семи глав, посвящённых отдельным периодам истории ТАССР, снабжённых выразительными заголовками. Например: «Татарская литература 1930 годов (1934-1941): под давлением советской идеологии», «Татарская литература послевоенных лет (1945-1956): тайное донесение правды» (т.е. выражение определённых идей в своих художественных произведениях в замаскированнм виде, посредством «Эзопова языка» - ФБ), «Татарская литература в период перестройки (1986-2000): поиски правды» и т.д. Такой кропотливый труд по анализу литературной жизни нашей республики за сто лет её официального существования заслуживает уважения, но, несмотря на оговорку в предисловии, что «Эти записи /статья/ не могут претендовать на полноту», у меня возник вопрос: почему в нём практически не упоминается Салих Баттал? Он упоминается один раз в главе, освещающей литературу периода Великой Отечественной войны, и выглядит это таким образом (стр. 138): «В период войны активизируются /получают развитие/ такие лиро-эпические жанры, как стихотворение с сюжетом (С.Баттал «Печән чаптым» (1944) һ.б), баллада (М.Джалиль «Ана бәйрәме (1943), «Сандугач һәм чишмә» (1943) һ.б.), поэма (Ф.Карим «Партизан хатыны» (1943), «Идел егете» (1942), К.Нәҗми «Фәридә» (1944) һ.б.). В них наблюдается обращение к сказочно-мифологическим сюжетам, посредством которых создаются непривычные герои».
Чтобы не отвлекаться от основной темы, сразу закончу со второстепенными вопросами. Обращение к каким сказочно-мифологическим сюжетам усмотрела автор обзора в стихотворении «Печән чаптым» («Косил я сено») и какой «непривычный» герой оказался там изображённым, если Салих говорит в нём только о себе? Как понимать выражение «стихотворение с сюжетом» («Сюжетлы шигырь»), причём в сочетании со ссылкой на Баттала? Он что, один из редких авторов, в чьих стихотворениях (возможно, под влиянием войны) наконец-то, появился хоть какой-то сюжет?
А теперь попрошу удержаться от соблазна объявить меня обиженным за то, что нашего родственника не представили главным писателем республики, и всё-таки ознакомиться с моими соображениями.
Если бы Салих Баттал был такой мелкой фигурой, что не оставил заметного следа в литературе и общественной жизни, тогда почему о нём наравне с другими рассказывается в ещё более капитальном труде - шеститомной «Истории татарской литературы», изданной в Казани во второй половине 1980-ых годов институтом языка, истории и литературы им. Г. Ибрагимова под эгидой Академии Наук СССР?
Ещё более наглядный пример. 27 мая 2010 года состоялось торжественное заседание Государственного Совета республики Татарстан, посвящённого 90-летию со дня образования Татарской АССР. С докладом на нём выступил председатель Государственного Совета республики Татарстан Ф. Мухаметшин, который, в частности, сказал: «…К концу пятидесятых годов в экономике республики стали проявляться негативные факторы, связанные с так называемой «хрущёвской оттепелью». …В широких слоях населения росло недовольство проводимой социальной политикой. …Курс на интернационализацию общественной жизни проводился по всем направлениям. Более всего он пронизывал духовную сферу. Происходило сужение использования татарского языка, его проподавания в учебных заведениях… О насущных проблемах развития национальной культуры в тот период открыто говорили Кашшаф, Баширов, Фаттах, Еники, Хаким, Баттал, Исанбет». И в этом году, когда отмечалось 100-летие образования ТАССР, председатель Государственного Совета республики Татарстан Ф. Мухаметшин в своём докладе 27 мая повторил: «…О насущных проблемах этого периода открыто говорили Гази Кашшаф, Гумер Баширов, Нурихан Фаттах, Амирхан Еники, Сибгат Хаким, Салих Баттал, Наки Исанбет». Если писателя с уважением упоминают с такой высокой трибуны в связи с одной из самых знаменательных дат в истории республики, казалось бы, он заслужил право быть упомянутым «как открыто говорившим о проблемах» и в докладе о литературе, тем более посвящённом той же дате? А у вас, будь вы на моём месте, разве не возник бы тот же вопрос?
Обращаю ваше внимание: говоря, что Салих Баттал не упоминается в названном обзоре, я имею в виду упоминание его не только как о поэте, но и как о борце за национальное равноправие (как говорят в таких случаях, «о человеке с активной гражданской позицией»). Все писатели, с кем мне довелось общаться, с уважением вспоминали Салиха Вазыховича как одного из немногих, кто, борясь за социальную справедливость, всю жизнь сохранял верность своим принципам, за что профессор, член-корреспондент Академии Наук РТ, заслуженный деятель науки РТ Талгат Галиуллин назвал его «татарским Солженициным». Но в статье Д. Загидуллиной читаем: «Переход от запретных тем в прозе и драматургии к критике тоталитарной системы связан с именем А. Гилязова». («Проза һәм драматургиядә тыелган темалардан тоталитар системаны тәнкыйтьләүгә килү А. Гыйләҗев исеме белән бәйләнгән», стр. 147). И это всё? А как же имена, перечисленные председателем Государственного Совета республики Татарстан?
В апреле 1990 года на кончину Салиха Вазыховича Аяз Мирсаидович Гилязов отозвался статьёй «Одно из раскаяний, и не последнее…» («Үкенечләрнең берсе, актыккысы түгел...»), где он пишет: «...Мы, чего-то боясь, так и не дали его произведениям должной оценки. «Эге, это же Баттал – исключённый из партии!» - эту нашу ошибочную позицию одобрил тогдашний глава писательской парторганизации; до сих пор помню, как, прыгая /от радости/, он хвалил нас… Прости, Салих ага, если сможешь! В своё время, когда тебя /пытались свалить/, я, внутренне даже будучи твоим единомышленником, не смог подставить тебе своё плечо. Вот в чём /моё/ РАСКАЯНИЕ!». («...Без аның әсәрләренә тиешле бәяне бирмәдек, без нидәндер курыктык. «Әһә, Баттал бит ул ни... партиядән куылган иптәш!». Безнең шул ялгыш карашыбызны ул чагында язучыларның партия оешмасын җитәкләгән иптәш тә хуплады, аның сикерә-сикерә безне мактавы әле дә хәтердә... Кичерә алсаң, кичер, Салих ага! Эчке фикердәшең булып та, үз вакытында, сине төртеп екканда, иңемне куя алмаганмын. Менә нәрсә ҮКЕНЕЧ!»).
Занятно: А. Гилязов признаёт заслуги Салиха Баттала в борьбе с тоталитарной системой (за что ему спасибо) и просит прощения, что не нашëл в себе смелости поддержать его (читай - присоединиться к нему), а из труда Д. Загидуллиной следует, что критиковал эту систему один он, Гилязов. Салих Вазыхович был исключён из КПСС за критику политики партии ещё в 1962 году, из-за чего практически исчез из радио- и телевизионных программ и школьных учебников, поэтому у Дании Фатиховны практически не могло сложиться личного представления о нём. Но как учёный-литературовед она не могла не знать о его нашумевших в своё время поэмах «По столбовой дороге», «Обращение к хану Батыю», памфлете «Я отрекаюсь» и о том, что таким образом он боролся за ту самую правду, которую она упоминает в названиях глав своего обзора. И после этого Салих Баттал предстаёт в нём лишь как автор двух-трёх стихотворений, в которых он делится радостью от кошения травы? И за это исключают из партии?
Наказание преданием забвению, как следствие исключения из КПСС, практически бессрочное: может смениться власть, но когда-то исключённый из партии – если не будет дана особая «отмашка» - будет восприниматься как переболевший заразной болезнью: вроде бы он выглядит здоровым, но с общением с ним лучше не торопиться… (См. признание А. Гилязова). К тому же мало кто станет обращаться к именам, знакомство с которыми не обещает выгоды для своей карьеры. В 1986 году Салих Баттал был признан «здоровым» - он восстановился в партии, написав письмо в адрес XXVII съезда КПСС, а некролог о нём подписали высшие лица нашей республики, включая её президента. И что? Да, в 1990-ых годах у него взяли пару интервью для журнала и телевидения, но из школьных учебников и современной литературы, как видите, он исчез.
9 декабря я послал эти свои вопросы в Академию Наук на указанный на еë сайте адрес, затем для верности позвонил в Академию. Мне ответила секретарь-референт Зульфия Рахимзяновна: она попросила переслать письмо на еë личный, действующий адрес и сказала, что сообщит о нëм Дание Фатиховне. И позже я интересовался у секретаря судьбой своего запроса... с тех пор наступил новый, 2021-й год.
13 мая в издании Intertat.ru появился повтор интервью, взятого восемнадцать лет назад у музыковеда, педагога, заслуженного деятеля искусств, дочери писателя Наки Исанбета Юлдуз Накиевны - «Кораблар булып чайкалам уйларым диңгезендә...». Юлдуз Накиевна, в частности, говорит: «...Обратите внимание: в России историю литературы XX века переписали заново. А на татарскую литературу какой взгляд был в советское время, такой, в основном, остаётся и сегодня. Скажем, Гаяза Исхаки или других, до сих пор нелюбимых /нашими/ руководителями писателей, упоминают механически, фрагментарно, а отношение к другим писателям, и вообще к литературе, ведь не меняется». («Игътибар итегез, руслар XX гасыр әдәбияты тарихын өр-яңадан яздылар. Ә татар әдәбиятына совет заманында нинди караш булса, ул бүген дә, нигездә, шулай дәвам итә. Әйтик, әдәбият тарихына Гаяз Исхакыйны йә бүтән әлегә хәтле җитәкчеләр яратмаган язучыларны механик рәвештә өстәмә фрагмент итеп өстиләр, ә алар белән мөнәсәбәттә булган бүтән язучыларга, гомумән, әдәби процесска караш үзгәрми бит»).
Не все взгляды Юлдуз Накиевны я разделяю, но здесь полностью с ней согласен. С тех пор, как было взято это давнее интервью, Гаяза Исхаки «простили» и вернули на литературный Олимп (на него была дана «отмашка». Я бы сказал, в этом он повторил путь Джалиля), а Салих Баттал так и застрял у его подножия как представитель «других» писателей, отношение к которым не меняется.
Зато имя Джалиля встречается чуть ли не на каждой странице труда Д. Загидуллиной (кроме последней главы). Ну, это как раз не удивляет... Странно только, что в связи с Джалилем не упоминается его друг Гази Кашшаф (он вообще никак не упоминается), первым собравший воспоминания о своём друге его родных и друзей. Хотя председатель Государственного Совета называл и его имя…
Поэтому складывается впечатление, что и этот обзор татарской литературы за столетний период тоже писался под влиянием советской идеологии.
Изучаем бесценный опыт мастеров слова
21 ноября в Intertat.ru появилась статья «Данил Салиховның Мәскәүгә сәяхәте яки «вакытлы вәкаләтле» рәиснең «аккош җыры» («Путешествие Данила Салихова в Москву, или «лебединая песня» «временно уполномоченного» председателя»). Её автор, в частности, интересовалась мнением татарских писателей о цели «тайной» поездки председателя Союза писателей РТ Данила Салихова в Москву для встречи с председателем Союза российских писателей. Моё внимание привлекли слова писателя, главного редактора газеты «Мәдәни җомга» Вахита Имамова. (Орденом он ошибочно назвал «Памятную медаль Шолохова», вручённую Салихову первым секретарём правления Союза российских писателей Геннадием Ивановым для передачи татарстанским писателям Равилю Файзуллину и Ренату Харису). Итак, ответ В. Имамова:
«Нет никакой пользы от московских орденов. Знают ли получивших его в масштабах России? Или, может, носят на руках? Даже Мусу Джалиля не поднимают /не чествуют/; мы сами его поднимаем и ставим памятники по городам России. Это не означает, что народ влюблён в него. Если татары сами себя не поднимут, то и никто нас не поднимет. Надо рассчитывать на себя!».
Из этого сумбурного ответа я понял только, что хотя народ не влюблён в Джалиля, всё равно нужно продолжать ставить ему памятники по всей России, чтобы татары могли заявить о себе. Сомнительное предложение. На сегодня памятники и бюсты Джалилю стоят в тринадцати городах России (в Казани и Москве – по два) и в посёлке, его имя присвоено библиотеке, кинотеатру, горной вершине, малой планете и множеству проспектов и улиц. Сильно ли зауважают татар, если количество памятников ему перевалит за два десятка и т.д.?
Вызывает уважение гражданская смелость В. Имамова и то, что для создания своих исторических романов он изучает архивы, но что мешает ему уточнить ещё и историю подпольной группы Курмаша? В январе 2021 года будет девятнадцать лет, как стало известным (в первую очередь от Рафаэля Мустафина), что организатором и руководителем этой группы был Гайнан Курмашев. Имамов и сам на митинге 2015 года, где нас познакомили, говорил мне, что в Набережных Челнах, откуда он переехал в Казань, люди считают руководителем подполья Курмаша, а не Джалиля. И как отмечен командир Джалиля Курмаш? Мемориальной доской на школе в деревне Куянково и табличками со своим именем на двух улицах - в райценре Параньга республики Марий Эл и Актюбинске (Казахстан) – и всё.
А 25 ноября в Intertat.ru появилось интервью «Фоат Галимуллин: «Язучылар берлеген таркатырга тырышучылардан саклап кала алдык» («Мы сумели сохранить Союз писателей от старавшихся развалить его»). Было интересно ещё раз прочитать о ярких моментах биографии Фоата Галимулловича, но самым интересным был его ответ на такой вопрос: «Похоже, литературная критика у нас сводится лишь к восхвалению человека. Раньше, когда выходили /новые/ произведения, происходили их обсуждения и, действительно, звучала критика. Почему такой критики нет сейчас?». Ответ: «...Да, мы знаем об этом. На критикующих не обращают какого-либо внимания. Даже когда происходит критика /удаётся покритиковать кого-либо/, не делается никаких выводов. В годы советской власти критика была на переднем плане, писатели по поводу своих произведений делали острые выступления; были и профессиональные критики. Я и сам, когда только начинал писать, критиковал довольно много произведений... Вопрос поставлен очень правильно. Надо будет по-деловому поговорить об оживлении критики на предстоящем съезде. Надо донести это и до периодической печати. Сейчас неохотно помещают критические статьи. В этом отношении только газета «Мәдәни җомга» публикует все противоречивые мнения о литературе. Нашим газетам и журналам надо задуматься об этом».
Золотые слова. А теперь вспомните отзыв Фоата Галимулловича на роман Рафиса Курбана «Ватан» (см. журнал «Казан утлары» № 6, 2019 года и мою заметку «Ещё о романе «Ватан»). Это его лучшая, свежая – менее чем полуторагодичной давности - иллюстрация отношения к критике. Именно его собственный отзыв и свёлся к восхвалению романа и его автора, а на критикующего никто не обратил внимания: даже после публикации моего отзыва в том же номере «Казан утлары» никто «не делал выводов» - не ответил мне. Видимо, критический отзыв может быть замечен, только если его опубликует «Мәдәни җомга», а я, видимо, слишком мелкий субъект, чтобы мне отвечали такие «акулы пера», как учёный, заслуженный работник культуры России и Татарстана, доктор филологии, профессор КФУ, член Союза писателей СССР и РТ и пр, как Фоат Галимуллович, или кто-то ещё. У него задачи покрупнее: надо ставить вопрос об оживлении критики на съезде писателей и доносить эту задачу до периодической печати - вопрос-то «поставлен правильно». Главное, наши мастера слова дают нам наглядные уроки по овладению тонкостями нелёгкого писательского ремесла…
О романе «Ватан», часть четвëртая
Как-то на сайте 31-й школы Казани я увидел заметку, в которой рассказывалось, что 10 декабря в ней побывал писатель Рафис Курбан. Конец заметки: «...Писатель искренне поблагодарил детей и педагогов за организацию этой встречи и оставил в подарок свои книги. Впечатление осталось самое доброе и светлое, очень хорошо, что проводятся такие встречи, благодаря которым наши дети знакомятся с писателями и «вживую» соприкасаются с волшебным миром поэзии…». Я поинтересовался у одной учительницы, участницы встречи, какие книги им оставил Р. Курбан. Как и ожидалось, среди них оказался и его роман «Ватан».
Действительно, очень хорошо, что проводятся такие встречи «вживую». Молодцы и дети, которых «интересовало всё, начиная с вопросов о детстве (гостя-писателя – ФБ) и заканчивая творческими планами на будущее». А мне все эти попытки распространения гостем своего романа напомнили сказку Г.Х. Андерсена «Новое платье короля» с одной поправкой: в жизни один из таких «ткачей» изображал изготовление нового платья (романа) не для кого-то другого, а для себя, чтобы стать королём. (Главный герой романа «Ватан» не имеет ни малейшей аналогии ни с каким персонажем из названной сказки). Напомню только еë конец: «И вот король шествовал по улицам под роскошным балдахином, а люди, собравшиеся на улицах, говорили: — Ах, какое красивое это новое платье короля! Как чудно сидит! Какая роскошная мантия!.. - Да ведь он совсем голый!.. — закричал наконец весь народ. И королю стало жутко: ему казалось, что они правы, но надо же было довести церемонию до конца! И он выступал под своим балдахином ещё величавее, а камергеры шли за ним, поддерживая мантию, которой не было».
Дружбе – крепнуть?
Ни от каких собеседников - ни от тех, которых просил ответить я; ни от тех, которые сами обещали обратиться ко мне, в течение 2020-го года сообщений не поступало.