В завершение 2021 года

И это всё о нём

На этот год - год 115-летия со дня рождения Мусы Джалиля было запланировано особенно много - более пятидесяти - мероприятий, посвящённых его юбилею. Как было сказано в статье «Татарстанда герой-шагыйрь Муса Җәлилнең юбилее уңаеннан илледән артык чара узачак» («Tatar-inform», 13 февраля), «Не должны забываться люди, внёсшие исключительно большой вклад в формирование и культурное развитие республики... Такие мероприятия имеют очень большое значение не только для нас, но и для подрастающего поколения» и т.п. Золотые слова, только некоторые утверждения в статьях об этих грандиозных планах вызывают естественные вопросы.

1 февраля на Matbugat.ru появился репортаж «”Өзелгән җыр” күчмә күргәзмәсе сәяхәтен дәвам итә»: «Передвижная выставка «Оборванная песня», /организуемая/ музеем-квартирой Мусы Джалиля, продолжает работу в музее классика белорусской литературы, народного поэта СССР Янки Купалы... Двух великих творцов, которые не были знакомы друг с другом, объединяет очень многое. Джалиль и Купала оба писали /творили/ во время Великой Отечественной войны и оба не дожили до Великой Победы. Их творчество превратилось в эффективное оружие борьбы с врагом, а их судьбы в наше время – яркий пример патриотизма, смелости, мужества, чести и мощи духа...».

Любопытно: всего двух сходных обстоятельств в биографии разных людей оказалось достаточно для заявления, что их объединяет очень многое. (В таком случае могу предложить авторам репортажа ещё одно почти совпадение, «объединяющее» Джалиля и Купалу. Джалиль попал в плен 26 июня 1942 года, а 28 июня 1942-го Купала погиб в московской гостинице). Если уж оценивать писателей по этим двум признакам, почему было бы не назвать ещё, например, Фатыха Карима, ведь он тоже писал во время войны, и тоже не дожил до победы? А может быть, «в наше время» было решено, что судьбы других писателей-фронтовиков непригодны в качестве примеров патриотизма, мужества, чести и мощи духа? К тому же корректно ли сравнивать Джалиля и Купалу, не учитывая обстановку, в которой они писали? Несколько подпольщиков из группы Курмаша, в числе которых был и Джалиль, писали в нечеловеческих условиях плена, в ожидании казни; Фатых Карим - в промежутках между боями, а Купала к началу войны хоть и был в пятидесятидевятилетнем возрасте с подорванным здоровьем, но - эвакуированным в ноябре 1941 года из Минска в тыл. Как изящно выразились в «Википедии», «...Уехав из Минска, Янка Купала обосновался в Печищах, маленьком населённом пункте недалеко от Казани, чтобы обрести покой для погружения в антифашистскую публицистику».

Вынужденный перерыв в творчестве на военные годы многих других воевавших писателей не говорит о слабости их духа или об отказе от творческих планов; к тому же, как сообщалось в передачах на исторические темы, солдатам во время Великой Отечественной войны запрещалось вести записи, дневники. (Речь, разумеется, не о военных корреспондентах).

Когда в 2020 году заслуженный работник культуры республики Татарстан, член Российского военно-исторического общества Альфия Миннахметовна Хабибуллина решила составить список всех погибших на войне татарских писателей и поэтов, писатель-следопыт Шагинур Мустафин предоставил ей имена двадцати трёх незаслуженно забытых человек. (Статья «Армия хезмәтен тәмамлап, өйгә кайтам дигәндә сугыш башлана һәм 20 көннән ул үлә» - Әлфия Хәбибуллина сугышта үлгән шагыйрьләрне барлый»; Matbugat.ru, 8 мая 2020 г.). По логике авторов репортажа о выставке «Оборванная песня», они тоже имеют много общего с Иваном Доминиковичем Луцевичем, т.е. Янкой Купалой, и с Джалилем, но кто ещё интересовался ими? И почему было бы не уточнить, где находится посвящённый Купале музей, а именно – в Печищах? Много ли людей представляют себе, где расположены всевозможные музеи нашей республики?

По-моему, авторы репортажа о такой же выставке в Кайбицах, посвящённой Джалилю, поступили честнее: они не стали подыскивать кого-то из проезжавших знаменитостей для объявления их очень похожими на Джалиля, а написали как есть: «Национальный музей РТ и музей-квартира М. Джалиля создали этот проект (передвижную выставку – ФБ) специально для музеев республики». («Милли музей һәм Муса Җәлилнең музей-фатиры әлеге музейара проектны Республикадагы музейлар өчен махсус булдырган...»; Matbugat.ru, 19 января).

10 февраля на Tatar-inform было объявлено об открытии на YouTube проекта, предлагающего ролики о знаменитых представителях татарского народа. («Искәндәр Гыйләҗев татар шәхесләре турында Ютубта видеопроект башлаган»). Как было сказано, этот проект ведёт коллектив Татарской энциклопедии и регионоведения; его кураторы - Булат Хамидуллин и Ильшат Халиуллин. В ролике о Джалиле ведущий, доктор исторических наук И. Гилязов, в частности, сказал: «…В апреле того же 1919 года он в составе объединённого отряда местных комсомольцев участвует в боях у реки Салмыш. Победа у Салмыш явилась следствием первых успешных наступлений против сил Колчака...». («Шул ук 1919 елның апрелендә җирле комсомолларның җыелма отряды составында ул Салмыш елгасы янындагы сугышларда катнаша. Салмыш буендагы җиңү Кызыл Армиянең адмирал Колчак көчләренә каршы беренче җимергеч һөҗүмнәрнең нәтиҗәсе була...»).

Меня удивили эти слова об участии Джалиля в боях, потому что, во-первых, в описываемое время ему едва исполнилось тринадцать лет; во-вторых, в музее его родной деревни Мустафино демонстрируется «Справка» на «Курсанта, окончившего курсы Среднего политсостава тов. Залилова Мусы Мустафовича», где на вопрос «Участие в боях, награды» (выше уточняется, что имеется в виду период «До призыва в РККА») он отвечает: «Не участвовал, не имею», и заведующая музеем Нафиса Фатыховна Губайдуллина подтвердила это.

Взглянем ещё на несколько источников. В сборнике воспоминаний о Джалиле его родных и знакомых «Муса турында истәлекләр» Гази Кашшафа (1964 года издания) есть такие эпизоды. Гали Маннапов рассказывает, что после того, как в 1920 году мужчины из их деревни ушли в коммунистический отряд для борьбы с бандитами, грабившими и убивавшими людей, Муса предложил ему и ещё одному товарищу присоединиться к воевавшим взрослым («Отряд белән», стр. 45-47): «/Наступила/ пора молодой поросли («Үләннәр яшәргән чак»)… На троих у нас была одна берданка – очень старая, проржавевшая, к тому же, похоже, не стрелявшая. Её нёс Муса, а когда устал, он начал волочить её. После долгих хождений по лугам и кустарникам мы заблудились. Мусе ружьё стало казаться очень тяжёлым, а когда его взял другой, Муса велел не бросать его. И вот однажды у горы Колама мы увидели вооружённых людей. Решив, что это кулацкая банда, мы поспешили спрятаться; в этот момент потерялся и Муса. Позже нам стало известно, что Муса не испугался, а присоединился к коммунистическому отряду. Там его пробовали и уговаривать, и ругать: «Ты ещё мал, можешь и погибнуть», но не смогли заставить вернуться в деревню. Так он и воевал в коммунистическом отряде до разгрома банды. А мы, не зная, что и делать, через два дня блужданий по лугам вернулись домой».

Из рассказа Габдрахмана Абузарова «Ул артист та иде» (стр. 47-48): «То, что Муса с коммунистическим отрядом дошёл до Стерлибаша – правда. Он был со своим братом Ибрагимом. Ему только дай - он брал и винтовку, и саблю. В то время то тут, то там возникали кулацкие банды, «вилочники». Например, в 1920 году, когда застыл лёд, восстали вилочники; они дошли до Никольского. /Борьбу/ против них в нашей деревне возглавил Ибрагим Залилов. Второй раз вилочники поднялись во время весеннего боронования. Мы, около сотни коммунистов, выступили им навстречу. Муса участвовал и в этой операции…». И тут же сноска: «Зейнаб Залилова (сестра Мусы – ФБ) так рассказывает об этом: «Во время /восстания/ вилочников старший брат Ибрагим тяжело болел малярией. Мы – члены кружка Хайрутдин, я и Муса – ходили туда связными. Ибрагима спрятали в камышах, а его наган и документы мы закопали на углу медресе».

(Справка из «Википедии»: «Вилочное восстание - крестьянское восстание в феврале-марте 1920 года, на территории Белебеевского, Бирского, Мензелинского уездов и частично Уфимского уезда Уфимской губернии, а также смежных с ней уездов Казанской и Самарской губерний. Было подавлено в середине марта 1920 года регулярными частями РККА»).

В сборнике стихов Джалиля «Красная ромашка» (1981 года), во вступительном слове другого биографа Джалиля - Рафаэля Мустафина, читаем: «Весной 1919 года, когда в окружённом белогвардейцами Оренбурге возникла комсомольская организация, тринадцатилетний Муса записывается в ряды Коммунистического Союза молодёжи, рвётся на фронт. Но в отряд его не берут: маленький, щуплый, он выглядит совсем мальчишкой» - и на этом всё (стр. 9. По-моему, в тринадцать лет человек не только выглядит мальчишкой; он и есть мальчишка, независимо от того, пишет он стихи или нет).

В том же сборнике, в воспоминаниях Джалиля «Мой жизненный путь» (стр. 47) читаем: «В 1920-21 годы в нашей стране подняли голову кулаки. Они устраивали бунты, сколачивали банды. Для борьбы с этими бандами среди сельских комсомольцев создавались добровольческие отряды коммунаров. Я входил в один из этих отрядов и участвовал в разгроме кулацких шаек…»; далее, после стопятидесятикилометрового перехода до Оренбурга в засушливом 1921 году, Муса благодаря встреченному знакомому учителю поступает в Оренбургскую военно-партийную школу: «Ученики школы выполняли и воинские обязанности: несли в городе караульную службу, сражались с бандами. Так рано взял я в руки винтовку, стал бойцом. Обязанности эти оказались мне ещë далеко не по силам. Проучившись в военно-партийной школе шесть месяцев, я тяжело заболел и около года пролежал в больнице. По выздоровлении меня… взяли в педагогическое учебное заведение… Но в учёбе моей было мало проку, я ещё не оправился после болезни».

Откуда, с чьих слов Гали Маннапову и другим стало известно, что Муса воевал во взрослом отряде до разгрома банды, раз они сами этого не видели? Каким образом Муса участвовал в боевых операциях, если он не мог долго носить даже проржавевшую берданку (из-за этого, очевидно, незаряжённую и потому не в самом тяжёлом состоянии)? Из воспоминаний Маннапова и Абузарова можно только понять, что какое-то время Мусы не было в деревне. Мало что можно понять и из пояснений Зейнаб Залиловой. (Кроме приведённых выше, в названной книге Г. Кашшафа я не нашёл других упоминаний о борьбе с бандами. Судя по обрывочности текста, эта сноска о ней тоже представляет собою результат обязательного «улучшения» редакторами чужих воспоминаний). Каково было участие в боях Ибрагима, если он тяжело болел малярией? Куда ходили «связными» Хайрутдин, Зейнаб и Муса – в воюющий отряд или к Ибрагиму для ухода за ним? Скорее, к Ибрагиму, потому что отряд взрослых бойцов, надо полагать, не сидел на одном месте, а дети, по признанию Маннапова, плохо ориентировались на местности.

Рассказ о сражениях Мусы с бандами в период его пребывания в военно-партийной школе, по-моему, вообще не нуждается в комментариях – настолько он противоречив. В частности, если и в 1921 году воинские обязанности оказались для Мусы «далеко не по силам», как он мог «громить кулацкие шайки» до этой школы, в 1920-ом? А уверенность сверстников Джалиля в его участии в боях в 1919-1920 годах, по-моему, объясняется тем, что они делились воспоминаниями о своём земляке, уже зная, что он стал Героем Советского Союза и лауреатом Ленинской премии. Много ли людей на их месте выразило бы сомнение в его боевых заслугах?

Несмотря на то, что и «Википедия» вносит «посильный» вклад в искажение биографии Джалиля, утверждая, что он - «Участник Гражданской войны», в интернете нашлась и парочка любопытных примеров, основанных на документах. В статье «Кем были предки Бориса Ельцина, и зачем он поменял им биографию» Николай Зенькович - «бывший сотрудник КГБ, работавший в архивах НКВД» говорит, что отец будущего президента России решил скрыть своё участие в Гражданской войне, для чего изменил одну букву в фамилии и «Исказил год рождения, ставя в документах 1906-й, хотя родился на самом деле в 1899-м. Всё просто: если он родился в 1906-м, то по возрасту не мог участвовать в гражданской войне». Отец Бориса Николаевича, будь он 1906 года рождения, не мог бы участвовать в Гражданской войне, а Джалиль, действительно родившийся в 1906-м, оказывается, мог?

Второй пример – статья «Генерал Шапошников – Герой Советского Союза, отказавшийся исполнить преступный приказ»: «…Матвей Кузьмич Шапошников в первую мировую и гражданскую не воевал в силу юного возраста (родился в 1906 году). В РККА с сентября 1928 года…».

Как мог бы унизить Джалиля факт его неучастия в боях? (И тем более в Гражданской войне. Напоминаю, речь здесь - о периоде до Великой Отечественной войны). И как быть со «Справкой», в которой он сам признаёт этот факт? 17 февраля я послал этот вопрос в виде комментария на ролик о Джалиле. Ответа на него, как это, к сожалению, и ожидалось, не последовало. У меня нет желания принизить какие бы то ни было заслуги Джалиля; я всего лишь обращаю ваше внимание на очевидное несоответствие фактам того, что о нём говорят. (И не только о нём, как нетрудно заметить). Казалось бы, кто-кто, а современные историки должны были ознакомиться со всеми доступными, тем более им, профессионалам, источниками. Бывает, экскурсоводы попадают, скажем мягко, в затруднительное положение, когда слышат вопрос по теме, немного выходящий за рамки выученного ими текста, но в данном случае наоборот, заведующая Мустафинским музеем могла бы дать историкам-профессионалам урок профессионализма.

К слову, возникает и такой щекотливый вопрос – на этот раз не к авторам роликов о знаменитых татарах. В той же «Википедии» об истории вилочного восстания читаем: «После освобождения от белых в конце 1919 года в Уфимской губернии развернулась продразвёрстка, которая производилась без учета огромного урона, который понесли прифронтовые районы от военных действий во время Гражданской войны... Основным средством выполнения продразвёрстки являлись принуждение и насилие, хлеб изымался подчистую, без учёта продовольственных нужд местного населения… Угроза голода подтолкнула крестьян на открытое массовое восстание». Так с кем воевали крестьяне Оренбуржья: с шайками бандитов или с такими же крестьянами, доведёнными до отчаяния продразвёрсткой? У нас был дальний родственник 1905 года рождения Емельян Тимофеев, который рассказывал, как он чуть не стал участником вилочного восстания. По его словам, пока он собирался присоединиться к взрослым, восстание было подавлено, а уцелевшие крестьяне сказали ему: повезло тебе, парень, что не успел - там многих убили. Представьте себе двух крестьянских сыновей, четырнадцати и пятнадцати лет: один готов воевать против, другой – за ограбленных крестьян, и каждый уверен, что борется за справедливость…

11 октября на «Tatar-inform» появилась статья «На «Джалиловских чтениях» посоветовали не ограничиваться только произведениями Мусы Джалиля» («Җәлил укулары»нда Муса Җәлил әсәрләре белән генә чикләнмәскә киңәш иттеләр»): «Ведущий референт комитета по образованию и культуре Исполнительного комитета Всемирного Конгресса татар Ляйсан Исхакова заявила на пресс-конференции в «Tatar-inform»: «…Можно ведь выбрать произведения и /других/ писателей-фронтовиков, и не так широко известные того же Джалиля. Уже сколько лет подряд жюри делает упор на это, и творчество Джалиля ведь не ограничивается произведениями, включёнными в учебники». Заместитель руководителя Исполнительного Комитета Всемирного Конгресса татар Ильгиз Халиков (бывший завуч из знакомой мне казанской школы № 15 - ФБ) сказал, что читающим не так широко распространённые сочинения Джалиля будет начисляться дополнительный балл. По словам Исхаковой, «Варварство», «Ромашки» (очевидно, «Красная ромашка» - ФБ), «Волки» - самые часто исполняемые стихотворения Джалиля; «На будущее надо бы ещё основательнее изучать его творчество и обращаться к остальным стихам, обойдённым вниманием…». А спустя четыре часа там же появилось продолжение той же темы - «Илгиз Халиков: Муса Җәлилнең әсәрләрен башка телләргә дә тәрҗемә иттерәсебез килә»: «На IV международном литературном конкурсе «Джалиловские чтения» …Ильгиз Халиков сообщил, что творчество Мусы Джалиля, и так уже переведённое более чем на пятьдесят языков /мира/, хотелось бы распространить /перевести/ и на другие языки. …Ильгиз Халиков рассказал, что растёт количество участников /«Чтений»/, которые не являются татарами, и даже не владеющих татарским языком, и как их привлекает личность Джалиля…».

Описанная ситуация, складывающаяся на «Джалиловских чтениях» с «остальными стихами», повторяется из года в год, поэтому в качестве комментария к этим репортажам я мог бы просто повторить свою статью за 20 марта 2018-го «Конференция в школе № 31». Я тоже предлагал в ней на конференциях, посвящённых памяти Джалиля, поощрять свободный выбор школьниками героев докладов, и напоминал, что право такого выбора закреплено в приказе о соответствующих конференциях. Повторы о Джалиле, конечно, надоели членам жюри, поэтому участники «Чтений» пытаются любыми способами отличиться от конкурентов, и одним из таких способов оказывается перевод его стихов на другой язык. (см. статью «Ещё раз о школе № 31 Казани и мысли о конференциях» за 22 марта 2017-го. Последним я видел сообщение о переводе ученицей московской школы имени Мигеля Фернандеса № 2123 Ульяной Федорониной десяти стихотворений поэта на испанский: «Мәскәү укучысы Муса Җәлилнең ун шигырен испан теленә тәрҗемә иткән»; «Intertat.ru», 2 декабря).

Как вы думаете, почему же здесь ничего не меняется: члены жюри открытым текстом уговаривают не пересказывать биографию Джалиля и одни и те же его стихи, а школьники упорно продолжают это делать? По-моему, ответ лежит на поверхности. Все взрослые, кто пишет (говорит) о Джалиле, хотят они того или нет, своим бесконечным обожествлением его имени подсознательно внушают мысль, что есть «неповторимый» поэт-патриот - «Своеобразный талант и мужественный характер», «Вершина величия и гордости советского народа» (эпитеты из книг Р. Мустафина), и есть некие остальные писатели и поэты - не такие своеобразные, талантливые и мужественные. Поэтому любое стихотворение «вершины величия» считается хоть какой-то гарантией пусть не победы на конкурсе, но надежды, что тебя заметят и выделят среди других. Попробуйте поставить себя на место участника «Джалиловских чтений» и ответьте честно: чьи стихи выбрали бы для исполнения вы?

Понятно, что чествование Джалиля в этом году и в остальном проходило с подобающим размахом. «Моабитские тетради» были изданы шрифтом Брайля («Начар күрүчеләр өчен «Моабит дәфтәрләре» Брайль шрифтында нәшер ителде»; Tatar-inform, 16 февраля): «Как пояснила завотделом организационно-методической и библиографической работы специальной Республиканской библиотеки для слепых и слабовидящих Голуса Закирова, цикл сочинений, в оригинале состоящий из двух маленьких тетрадей, в версии для слабовидящих превратился в два толстых тома на русском и татарском языках... Это издание – наша /попытка/ пробудить уважение и любовь к поэтическому таланту и мужеству Джалиля...». (Неужели до сих пор есть несознательные граждане, в которых не проснулись уважение и любовь к его таланту и мужеству?);

С помощью компьютерной программы «оживили» фотографию поэта: «Нейросеть оживила фотопортреты многих других деятелей культуры Татарстана. Видео появилось на "YouTube". Среди них - поэт Габдулла Тукай, композитор Салих Сайдашев, поэт Муса Джалиль, писатель Абдурахман Абсалямов, писатель Адель Кутуй. Сделали это с помощью приложения MyHeritage…» (TATPRESSA.RU, 7 марта);

Конечно же, был открыт очередной памятник поэту-патриоту: «В Екатеринбурге после 36 лет попыток наконец-то увековечили память поэта-героя Мусы Джалиля. Его бюст сегодня появился в сквере у здания УрГПУ на проспекте Космонавтов…». («В Екатеринбурге после 36 лет попыток установили памятник поэту-герою»; Prinzip, 10 октября). После этого даётся справка: «Муса Джалиль – Герой Советского Союза, который в 1942 году был тяжело ранен и попал в плен, где организовал подпольную группу и устраивал побеги военнопленных. В 1944 году его раскрыли и казнили на гильотине…». Отрывок из другого репортажа о новом памятнике в Екатеринбурге: «…Обращаясь к присутствующим в ходе торжественной церемонии открытия памятника, заместитель премьер-министра Татарстана, председатель Национального совета Всемирного конгресса татар Василь Шайхразиев заявил, что Муса Джалиль занимал особое место в истории страны. Он также поблагодарил всех, кто участвовал в создании монумента и добавил, что к 9 мая в Свердловской области появится еще один памятник Джалилю. «Мы уже привезли бюст, сегодня его увезем в Серов, торжественно вручим», — рассказал он… Поэт Муса Джалиль… в годы Великой Отечественной войны сражался на Волховском фронте. Оказавшись в плену, Джалиль возглавил подпольную организацию, из-за чего был приговорен к смертной казни. К настоящему моменту написанные им стихи переведены с татарского на 70 языков». («В Екатеринбурге появился памятник татарскому поэту»; LENTA.RU, 13 октября).

Натыкаться на ошибки корреспондентов неприятно, но привычно (иногда я даже сочувствую им). Но «ляпы» из уст высоких должностных лиц уже наводят тоску: как всегда, оказывается, что подпольную группу организовал Джалиль, и из подпольной организации казнили его одного… (Кстати, «раскрыли Джалиля» в составе группы не в 1944, а 1943 году). После этого неудивительно, что Герой России лётчик Дамир Юсупов, тоже участвовавший в открытии памятника, повторил: «…На войне он (Джалиль – ФБ) также поддерживал боевой дух своих товарищей, даже оказавшись в тяжелых условиях, практически в тылу врага, он организовывал подпольные мероприятия, боролся с фашизмом…». Таким образом, мы опять получили сокращённый вариант непотопляемого романа «Ватан».

27 сентября на Intertat.ru без всякого повода поместили текст о Джалиле - дословную копию рассказа о нём из ролика института Татарской Энциклопедии, зато его командира Гайнана Курмаша «поставили на место»: 27 февраля на Matbugat.ru, в рубрике о днях рождения («Бүген кемнәр туган») появилась запись: «Гайнан Курмаш (1919-1944) – поэт» («Гайнан Кормаш (1919-1944) – шагыйрь». В русскоязычном варианте списка Курмаша вообще нет). И это, видимо, всё, что читателю достаточно знать об организаторе подпольной группы, благодаря которому мы теперь знаем о Джалиле. А 28 декабря так же «указали на его место» Ахмету Симаеву: «Әхмәт Симай (1915-1944) – шагыйрь». Спасибо хотя бы, что десантника, разведчика, радиста не назвали всего лишь «щупленьким блондином», как Шагинур Мустафин…

Ещё о бюстах и романах

16 сентября в парке Победы Казани (в здании мемориала «Книга памяти») состоялась встреча, посвящённая писателю-подпольщику Абдулле Алишу. Вела еë кандидат филологичеких наук, заслуженный работник культуры РТ, дочь писателя-фронтовика Анаса Кариева Лейсан Кариева. Среди гостей были историки, писатели, журналисты, учителя и ученики из гимназии № 20 имени Алиша и др. (Я был приглашён на эту встречу благодаря инициативе племянника Алиша Азата Сункишева, за что ему и Лейсан ханум спасибо). В начале ведущая совместно с племянницей Алиша Гульшат Сункишевой рассказали родословную Абдуллы Алиша; три ученика гимназии прочитали стихотворение Алиша, затем слово было дано гостям. Детская поэтесса Юлдуз Шарапова сообщила, что накануне во дворе этой гимназии был торжественно открыт бюст Абдулле Алишу. Опуская дальнейшие подробности, остановлюсь на двух выступлениях.

Кандидат филологических наук, заслуженный работник культуры, старший научный сотрудник Института языка, литературы и искусства, поэт Равиль Рахмани подчеркнул, что было много поэтов, в таланте не уступавших Джалилю – Шаехзада Бабич, Хади Такташ, Хасан Туфан, Фатых Карим и другие, но их несправедливо обходят вниманием; что творческое наследие Джалиля до «Моабитских тетрадей» не так и велико; он становится большим поэтом в период немецкого плена, и несправедливо преуменьшать творчество его товарищей по плену.

Писатель Рафис Курбан посетовал, что не догадался захватить с собой свой роман «Ватан», чтобы подарить его гостям сегодняшней встречи, а затем сообщил, что накануне на собрании в Союзе писателей он предложил выдвинуть Азата Сункишева кандидатом в лауреаты премии имени Алиша, так как тот всю жизнь занимается увековечением имени своего дяди. В заключение, отвечая на вопрос, Курбан сказал, что упомянутый им в романе владелец завода в Польше Искандер Яушев был благотворителем, спонсором национальных легионов, созданных для спасения более миллиона советских солдат, попавших в плен (!). (О происхождении легионов см. статью «Эпос наших дней»). Как вы думаете, зачем человек упорно перевирает факты в своих сочинениях на историческую тему? Очевидно, чтобы войти в пантеон обладателей очередной литературной премии (в данном случае – Тукаевской)...

Собираясь сказать о необходимости уважительного отношения к фактам в художественных произведениях, я был готов к возмущению Курбана, но он покинул собрание за минуту до предоставления мне слова. (Возможно, такому счастливому исходу из зала я обязан выступавшему передо мною поэту Хамиду Валиди. Он долго читал собственные стихи, и все робкие попытки вернуть его к «повестке дня» отвергал фразой «Мы – дети военной поры!». Тонкая, ранимая душа создателя «Ватан» могла не выдержать такого творческого напора). Я рассказал о семье Абдуллы Баттала, о своих исследованиях его судьбы и об искажениях его биографии и, как мне кажется, даже нашёл понимание у нескольких участников этой встречи.

То ли «красивый» спектакль, то ли эхо прошедшей войны?

26 октября на Tatar-inform вышла статья о постановке Альметьевским драматическим театром документального спектакля «Кайда минем илем?» - «Где моя родина?». («Әлмәт театры «Идел-Урал» легионерлары тарихын Казан тамашачысына күрсәтте»). В статье говорится, что спектакль основан на воспоминаниях подпольщика Гарафа Фахретдинова и рассказывает историю музыкальной капеллы, в которой он участвовал, и что написанное Фахретдиновым едва не было безвозвратно потеряно из-за халатности казанских редакторов и было спасено благодаря писателю Марселю Галиеву, в то время работавшему в «Казан утлары». Далее излагается история этого спасения: «Во время ремонта, проходившего в редакции /журнала/ «Казан утлары», среди кучи бумаг, приготовленных для выбрасывания, писатель подобрал одну папку: «Открываю – а там это произведение. И письмо: «Я посылал это сочинение Рафаэлю Мустафину. Ответа не последовало. Посылаю в /ваш/ журнал последний экземпляр», - рассказывает писатель. Марсель Галиев взял с собой, переработал и издал сочинение, приготовленное на выброс. «Я не смог найти виновного, не сохранившего папку, - говорит он. – Некоторые места пришлось сократить, так как их можно было понимать по-разному. Нашлись даже такие /люди/, кто усмотрел /в них/ недостатки Джалиля, и некоторые писатели поддались этой страсти. Нельзя касаться личности, ставшей /превратившейся в/ легендой; он – духовные устои /один из духовных устоев/ народа; создавайте новые легенды, у нас много подходящих для этого личностей» – такими словами в своё время я обругал этих людей. А произведение получилось довольно красивое…». «Всем нам известна судьба легионеров. Наверное, каждый понимает, как трудно вместить их в литературные рамки, при помощи спектакля довести до сердец /зрителей/…» - такую оценку дал спектаклю литературовед Альфат Закирзянов. «…Нужно сказать спасибо людям, сохранившим и вернувшим такие произведения. Это – спрятанная история. Спасибо вам!» - сказала литературовед и педагог Миляуша Хабетдинова, которая привела в театр студентов».

Вообще-то такая же история произошла и с моими «Размышлениями о Салихе Баттале» (см. в разделе «Биографии и воспоминания» на этом сайте). Я предложил их «Казан утлары» 18 апреля 2006 года. Тогдашний главный редактор этого журнала Равиль Файзуллин в своём кабинете при мне положил распечатки «Размышлений…» в собственный портфель, сказав, что в нём хранятся бумаги для первоочередного прочтения, и что оттуда ничего не пропадает. Через девять месяцев – 29 января 2007-го - мой знакомый из этого журнала Марат Закир сказал, что мои бумаги потеряны и нужно принести их ещё раз. Вот так пропадали мои бумаги, вручённые лично главному редактору, обещавшему ознакомиться с их содержанием, заверявшему меня при этом в своём величайшем почтении к Салиху Батталу, и без всякого ремонта в редакции. А когда мои воспоминания появились в августовском номере журнала в 2007 году, я, разумеется, тоже не смог найти человека, который честно объяснил бы, почему они так сократили и исказили мой текст. Хотя, при личном общении «терявшие» мои воспоминания и те, кто отводил на них душу, угадывались не так и трудно…

А теперь - вопросы, возникающие в связи с откровениями М. Галиева. Вроде бы он не дал воспоминаниям подпольщика Фахретдинова сгинуть на мусорной свалке, но он же переписал их и выбросил «некоторые места» в уверенности, что читатель не поймëт их. О каком тогда спасении мемуаров участника войны может идти речь?

Надо ли понимать слова Галиева так, что удалённые им места каким-то образом говорят о недостатках Джалиля? Если да, то на каком основании он обругал писателей и других людей, якобы поддавшихся некоей страсти смаковать эти недостатки? (И почему Галиев не привëл аргументы этих писателей и «других»?). Если нет, то зачем он удалял эти места? Гараф Фахретдинов, как сказали мне знавшие его земляки, умер в 2002 году; Галиев, как можно видеть на сайте Союза писателей Татарстана, работал в редакции «Казан утлары» в 1979-1982 годах; так что мешало ему попытаться связаться с подпольщиком, чтобы прояснить, как нужно понимать эти «некоторые места»? Вместо этого писатель - наш современник - «исправляет» мемуары ветерана войны, описывающего события, в которых он сам участвовал, после чего, разумеется, делает вывод, что в его собственном исполнении они вышли «довольно красивыми».

Галиев, которому в октябре 2021 года исполнилось семьдесят пять лет, принял участие в передаче «Ком сәгате», вышедшей на канале ТНВ 24 октября. Там он рассказал, что когда опубликовали его первое произведение (в Азнакаево), в напечатанном варианте не осталось ни одного слова от автора – настолько был переделан его текст. Знакомая ситуация: сначала писатели-новички терпят давление состоявшихся «акул пера», а потом, заняв их места, сами продолжают традиции литературной «дедовщины».

13 декабря на Tatar-inform вышел репортаж о юбилее Марселя Галиева «Ркаил Зәйдулла Марсель Галиев турында: Тел язмышын үзенең язмышы кебек кичерә». В нём приведены и слова о юбиляре народного поэта Татарстана Разиля Валеева: «...Если твоё мнение не совпадает с его мнением, он всё равно сделает по-своему. С ним нелегко общаться – он /не любит/ разговаривать с людьми, знающими меньше его. Он хорошо знает историю и литературу». О каком знании, каком уважении писателей к истории можно говорить, если воспоминания участника подполья оказались не нужны ни «джалиловеду» Р. Мустафину, ни старейшему журналу Татарстана, а М. Галиев переписывает историю подпольщиков, написанную этим участником? Зато в этой цитате Р. Валеева, похоже, есть ответ на вопрос, почему Галиев не попытался выяснить у Фахретдинова смысл фрагментов, выброшенных им из его воспоминаний: он же не любит разговаривать с людьми, знающими меньше его...

У нас действительно много личностей, которых можно назвать легендой; так не лучше ли было бы юбиляру вместо бесконечной шлифовки образов одних их тех же героев и самому раскрывать новые личности-легенды; если говорить о подпольщиках, в первую очередь – Гайнана Курмаша, благодаря которому мы и знаем сейчас Джалиля как «поэта-патриота»? Оцените логику: вместо прояснения биографии одного из героев он советует заняться созданием «новых легенд»; читай - затуманиванием биографий и других, «многих подходящих для этого личностей». А воспоминания Гарафа Фахретдинова я считаю всё же потерянными, ведь вряд ли Марсель Галиев когда-нибудь предоставит читателям их оригинал или хотя бы сохранил их. Как видим, «вместить судьбу легионеров в литературные рамки» вовсе не трудно; неимоверно трудно НЕ втискивать её в эти рамки, и М. Галиев не вернул «спрятанную» историю, а «перепрятал» её.

В 2006 году – в год столетия М. Джалиля, по местному радио читали мемуары Г. Фахретдинова. Слушать их было очень интересно – по крайней мере, мне, потому что в них упоминалось и имя Абдуллы Баттала; но, судя по безупречному литературному стилю, скорее всего, это был уже их обработанный, «отретушированный» вариант. Так какой правды можно ждать от спектакля, сценарий которого представляет собою очередную, повторную обработку «сохранённого» оригинала?

Очередные книжные шедевры?

18 ноября на Intertat.ru появилось интервью поэта Р. Валеева «Разил Вәлиев: «Депутатлык чоры – үтенечләр һәм үкенечләр чоры», в котором он делился воспоминаниями о своей деятельности в Государственном Совете РТ. Спасибо ему за это искреннее интервью, но у меня вызвали вопросы такие эпизоды.

«По предложению Миркасыма ага (Миркасым Усманов – доктор исторических наук, действительный член Академии наук республики Татарстан, профессор Казанского государственного университета; 1934-2010 г. - ФБ) мы начали выпуск серии «Шәхесләребез» («Наши /известные/ личности»)... На сегодняшний день мы выпустили более семидесяти книг этой серии... Только что вышел сборник о Мазите Гафури... Сдали новую книгу о Мусе Джалиле. Наш принцип – давать доселе неизвестные документы, для чего мы работаем в архивах, музеях, библиотеках, ищем их в личных фондах. В вышедшем двухтомнике Тукая 75 процентов документов ранее не публиковались или публиковались в сокращённом виде... Идёт работа по Наки Исанбету... Когда было решено приступить к выпуску серии «Шәхесләребез», Туфан ага Миннуллин, Миркасым ага и я составили свои списки. Сложив их, получили более пятисот имён. Миркасым абый сказал: «На такое /количество кандидатов/ не хватит ничьей жизни». Сократили – осталось триста. «Всё равно не успеем, даже если будем выпускать по пять-шесть /персоналий/ в год; надо ещё сократить», сказал Усманов. В конце концов оставили сто имён, и по этому списку мы сейчас и работаем. Интересен и такой факт: мы решили выпускать /книги/ только о покойных людях».

Возможно, тому были серьёзные причины, но всё-таки: что мешало искать неизвестные документы раньше - для персоналий, которые вышли в прежние годы? Почему было бы не пояснить, что это были за причины? Иначе закрадывается мысль, что кто-то опять решил, что «народ этого не поймёт»… Как, кем принималось решение о выпуске «Шәхесләребез»? Какова сейчас надежда на личные фонды и где их надеются обнаружить, особенно если речь идёт о таких личностях, как, например, Тукай? Поделюсь случаем, которому сам был свидетелем. У моей мамы была знакомая Сания Шагаровна Акжитова (в девичестве - Шараф). Она была племянницей Гильметдина и Бурхана Шараф – учредителей типографии, издававших стихи Г. Тукая, поэтому поддерживала связь с музеем Тукая. В апреле 1993 года Сания апа сказала нам, что собирается идти в музей Тукая, чтобы отнести туда две серебряные ложечки и два блюдца (на них была надпись «Т-ВО М.С. КУЗНЕЦОВА»), и между делом попросила у моей мамы маленькую старинную скатерть и полотенце. (Такие, с красной вышивкой по концам, сейчас можно увидеть в Национальном музее РТ и некоторых других). Через несколько дней она с гордостью сообщила нам, что сказала в музее, будто Габдулла Тукай пил чай из этих блюдечек, постелив под них эту скатерть, и передала она наши скатерть и полотенце от своего имени. На наши упрёки в обмане Сания апа дала ответ наподобие того, что я позже слышал от разных писателей; мол, кто же это проверит, зато как красиво получилось… Так на какие находки надеются издатели биографических книг в личных «фондах» населения, точнее – в их жалких остатках? (Ещё повезёт, если какую-то современную вещицу из них не объявят собственностью какой-нибудь знаменитости, допущенной в избранную сотню «Личностей»).

Это отличная идея - выпускать серии типа «Жизнь замечательных людей». (Такие издания всегда появляются, рано или поздно). Но почему претворять её в жизнь взялись только три человека, пусть они и уважаемые историки и писатели? Как они определяли, кто достоин отдельной книги? Из слов Валеева следует, что они исходили не из заслуг кандидатов в серию «Шәхесләребез», а только из собственных сил. Но из этих «трёх богатырей», взявшихся за работу, десять лет назад остался один Разиль Валеев, а на сегодняшний день выпущено «более семидесяти книг» - видимо, между 71 и 79. Почему нельзя было привлечь к благородной работе по увековечиванию памяти заслуженных людей и других писателей и историков? Когда председателем Союза писателей Татарстана был Рафис Курбан, была опробована практика платных заказов на создание романов об известных людях; так вот некоторые писатели (как сообщалось - к сожалению, не все) соблюдали договор и в оговорённый срок предоставляли  увлекательное художественное произведение, основанное на архивных документах (!). Не думаю, что такие, привлечённые «со стороны» специалисты создали бы произведения хуже, чем инициаторы названной серии. А сокращать количество людей, которых они сами же вначале признали достойными отдельной статьи, с числа «более пятисот» до ста (неважно, под каким предлогом), означает опять делить их на высший и низший сорта.

В том же интервью Р. Валеев с теплом отзывается о поэте Радифе Гаташе: «…Радиф Гаташ был человеком, открывшим мне мир казанских писателей. Тогда мы ещё не были свояками… Я считаю его своим наставником в литературе. У него можно научиться очень многому – настолько хорошо он знает и мировую литературу, и татарскую, и историю татар. Если требуется какая-либо цитата из Тукая или Дэрдменда, я не копаюсь в книгах: Радиф процитирует /что нужно/ слово в слово, до последней запятой. У кого ещё есть такая память! …Во многом наши мнения совпадают, а когда нет – каждый остаётся при своём».

Да, даже просто хорошая память кого-либо вызывает восхищение, не говоря уже о феноменальной. Логично предположить, что Разиль Исмагилович в своей работе над серией «Шәхесләребез» обращался за консультацией к «ходячей энциклопедии» Гаташу, что было бы естественно. Но слова благодарности Валеева свояку за его консультации напомнили мне один случай. После митинга у казанского Кремля 25 августа 2008 года присутствующих пригласили на продолжение встречи в Национальный музей, где писатель Шагинур Мустафин, случайно заметив нас рядом, мимоходом представил меня Гаташу как «родственника Баттала». Пока оставались считанные минуты до начала встречи, Радиф Кашфуллович решил задать мне несколько вопросов. Сначала он спросил, были ли у Салиха Баттала дети. Когда я назвал всех троих, он сделал комментарий по Виктору: «Оказывается, /Салих/ дал сыну русское имя; так значит, это был сын от русской матери». Я: «Это имя было дано в честь французского писателя Виктора Гюго (см. «Размышления о Салихе Баттале» - ФБ), и вообще-то оно не русское, а французское; и мать Виктора была татаркой, и Виктор прекрасно говорит по-татарски». И Гаташ так и не понял, кем я прихожусь этим Батталам: «Вы приехали из Турции? Ведь Абдулла Баттал жил там», и сначала даже сказал, что я – сын Салиха. «Вы путаете нашего Абдуллу с историком Габдельбари Батталом, и я не был в Турции, а всегда жил в Казани», - ответил я.

Судя по тому, что Гаташ не проявил ни тени сомнения в своих представлениях и интереса к моим ответам, он остался при своих прежних туманных представлениях о Салихе и Абдулле Батталах – в точности, как писатель Рафаэль Мустафин. (Был бы рад ошибиться). Только какая польза от феноменальной памяти, если она хранит недостоверную информацию? А теперь представьте себе, что Разиль Валеев, готовя книгу о Салихе Баттале, решает проверить себя и обращается за подробностями к Радифу Гаташу, а тот уверенно заявляет, что у Салиха был сын Виктор от русской матери, а Абдулла Баттал жил в Турции, где обитал ещё один сын Салиха. Чем в таком случае «Шәхесләребез» по ценности будет отличаться от упоминавшегося выше справочника «Писатели-фронтовики Татарстана» (см. «В завершение 2019 года»)?

И – самое неприятное. Говоря, что Абдулла Баттал жил в Турции, Р. Гаташ фактически поощряет известного нам автора анонимки, подброшенной нам в 1990 году: тоже перепутав подпольщика Абдуллу Баттала с его однофамильцем – писателем, историком, общественным деятелем Габдельбари Батталом (1880-1969), аноним заявлял, что наш Абдулла – предатель, потому что избежал казни и умер в Турции после войны. (См. «Воспоминания об Абдулле Баттале» на этом сайте). Какой вывод сделает читатель, прочитавший об этой анонимке, если в книге о Салихе, попади он в эту сотню избранных личностей, он вдруг увидит биографическую справку об Абдулле в версии Гаташа? Ответ, думаю, известен: практически все сочтут, что «аноним»-то прав, ведь его слова подтверждает известный поэт. Не страшно, если кто-то не знает некоторых исторических подробностей; здесь прискорбно то, что заслуженный работник культуры ТАССР, заслуженный деятель искусств РТ, лауреат государственной премии имени Г. Тукая Р. Гаташ, имея очень смутные представления о некоторых личностях с одинаковой фамилией, невольно присоединяется к тем, кто порочит доброе имя подпольщика Абдуллы Баттала. (В самом деле: кто такие Габдельбари, Салих и Абдулла по сравнению с Тукаем и Дэрдмендом…). Как это часто бывает, мы наблюдаем театр абсурда: все казни на гильотине, в том числе и Баттала, зафиксированы в немецких документах, но никто не знает об этих документах (так же, как о «Справке» Джалиля о том, что он не участвовал в боевых действиях до призыва в РККА).

Хотя, в отношении Абдуллы об этом можно не беспокоиться: вряд ли в обозримом будущем дело дойдёт до книги о каком-нибудь из братьев Баттал. Кто-нибудь припомнит, чтобы в последние двадцать-тридцать лет упоминались их имена?

И последняя новость 2021 года: в сентябре умерла дочь музыканта Мубарака Амина; и из детей воевавшего поколения братьев Баттал остались моя сестра Фарида и я.