Митинг-2022

10 августа мне позвонил мой знакомый Марат Закир (член Союза писателей Татарстана, консультант по татарской литературе, ведущий Youtube-канала Союза писателей РТ; сейчас занимается созданием музея, посвящённого писателям-фронтовикам). Сказав, что в этом году сценарий августовского митинга поручили подготовить ему, он спросил, кого из родственников подпольщиков, кроме Джалиля, я знаю: он, мол, хотел бы вернуть сценарий к своей главной теме, ради чего тот и проводится, а для этого пригласить на это мероприятие этих родственников.

Я, как обычно, назвал знакомых мне племянников Абдуллы Алиша, Зинната Хасанова и добавил родственницу Гайнана Курмаша Санию, с которой в мае меня познакомил Михаил Черепанов. Двадцать второго Марат сообщил, что закончил работу над сценарием, и что в митинге примет участие внучка подпольщика Рахима Саттара. (Внучка Лилия Илевна Саттарова – заместитель генерального директора Национального музея РТ по учёту и хранению музейных предметов). Двадцать пятого на митинге Марат ответил мне, что приглашал родственницу Саттара - «Как её – Лилия?», но она, похоже, в отпуске... От меня, как он сказал, требовалось «участие», под которым он имел в виду моë присутствие среди зрителей; мол, и так пришлось сократить выступления, а ведь есть ещё и певцы...
Любопытно, что на нехватку времени жалуются организаторы мероприятий, которые сами же и пишут их сценарий. Похоже, писатели - «акулы пера» и чиновники выступают на митингах без особого приглашения, по привычке, и потому не обращают внимания на замыслы этих организаторов; но почему бы тогда не исключить из числа выступающих певцов? (При всём уважении к их вокальному мастерству). Раньше на таких митингах не было ни песен, ни плясок, ни иного «перфоманса», но люди шли на них не ради этого. Впрочем, по сравнению с выступлениями, повторяющимися из года в год, концертные номера хоть как-то разнообразят митинги... В конце концов сценарий мероприятия и в этом году, как и ожидалось, оказался таким же, как всегда, а я продолжил своё участие в нём в привычной мне роли массовки.
Ну, а теперь воздадим должное мастерам слова, умеющим разнообразить митинги. Первый заместитель председателя Союза писателей, поэтесса Ильсияр Иксанова, в очередной раз повторив – если кто до сих пор не понял этого - что именно в это время дня одиннадцать героев сложили свои головы на гильотине, сообщила: «Самому старшему из них было тридцать восемь лет, это – Муса Джалиль; остальным было двадцать пять – двадцать семь лет. Эта группа упоминается в документах как «Группа Курмаша». И это правильно, потому что её руководителем был Курмаш, и не случайно он был казнён первым... - Только я успел удивиться такой смелости выступающей, как она вернулась к привычному, «утверждённому» сценарию: - ...Но самая большая ответственность /в группе/ лежала на Мусе Джалиле. Потому мы и называем их «джалильцами», что Муса Джалиль к тому времени уже был известным поэтом, общественным деятелем, который жил, всем сердцем, душой и телом понимая, какая огромная ответственность легла на него в этой группе, и эти чувства он описал в «Моабитских тетрадях», и, говоря о чести татарского народа, мы вспоминаем имя Мусы Джалиля...», и т.п.
Где здесь логика: один создаёт организацию и, соответственно, руководит ею, а отвечает за всë, что в ней происходит, кто-то другой? Я вынужден в который раз процитировать Михаила Черепанова – старшего научного сотрудника Национального музея РТ, и кандидата исторических наук Рустема Гайнетдинова. (Для краткости не указываю здесь названия их трудов – они не раз упоминались выше). М. Черепанов: «Подпольная работа в легионе «Идель-Урал» началась до того, как Джалиль получил возможность к ней подключиться. …Разложение легиона – заслуга других наших земляков, реабилитированных в советской истории лишь под именем «джалильцев»; «Наоборот, именно факт успешного восстания укрепил Джалиля в решении подключиться к важной и опасной работе подпольщиков, а не только писать стихи о своей любви к Родине, сидя в бараке лагеря»; Р. Гайнетдинов: «В ряде публикаций прошлых лет прослеживалась тенденция связать восстание в 825-м батальоне с именем Мусы Джалиля. Лишь в последние годы появились исследования, в которых доказано, что восстание в батальоне было подготовлено без участия поэта-героя. …Наоборот, по имеющимся документальным свидетельствам, восстание в первом батальоне оказало сильное влияние на поэта и стало мощным стимулом для подключения к антифашистской работе».
Выходит, Джалиль, к началу войны известный поэт и общественный деятель, долго наблюдал за деятельностью младших товарищей, и когда те, не понимая всей опасности своей деятельности, каким-то образом всё же успешно переагитировали три батальона легионеров, чтобы те повернули оружие против фашистов, наконец-то вошёл в положение молодёжи и, не переставая писать стихи, решил: надо брать ответственность на себя, пропадут же ребята… Ведь по словам Иксановой, он имел способность чувствовать ответственность и сердцем, и душой, и телом (!). (Возникает вопрос: а чем чувствовали ответственность другие подпольщики, оказавшие сильное влияние на поэта? Наверное, только «мозгами», т.е. головой; других вариантов ведь не остаётся…). Далее. Кроме «взявшего на себя ответственность» за группу, которому было тридцать восемь лет, остальным подпольщикам на момент казни было: 25 (Курмаш), 27 (Атнашев), 28 (Сейфульмулюков, Баттал, Хасанов, Бухаров), 29 (Симаев), 31 (Булатов), 36 (Алиш) и 37 (Шабаев) лет. Значит, по Иксановой, Джалиль «взял шефство» только над Курмашем и Атнашевым? Видимо, или остальные восемь входили в какую-то другую группу, за которую Джалиль решил не отвечать, или на них почему-то не реагировали ни его душа, ни сердце, ни, что совсем удивительно, даже тело. Кстати, публика, закалённая статьями и речами, прославляющими Джалиля, и ухом не повела, услышав о таких его экстрасенсорных способностях. И неудивительно, ведь когда-то даже «джалиловед номер два» Рафаэль Мустафин, внеся разнообразие в воспоминания современников поэта, дал подробную хвалебную характеристику его мускулатуры, так что здесь мы всего лишь наблюдали дальнейшее развитие темы о строении его тела.
Народный поэт Татарстана Зиннур Мансуров, перечисляя места гибели писателей-фронтовиков, на которых он побывал, как и в прошлом году, опять поделился сокровенным – как в тюрьме Плётцензее он долго стоял у гильотины. Тогда я предположил, что Мансуров, родившийся в 1949 году, мог видеть гильотину, уничтоженную сразу после войны, если только он мог путешествовать во времени. Виноват, я упустил ещё одну версию: наверное, гильотину сооружали заново к приезду в Плётцензее поэта-публициста, общественного деятеля и лауреата государственной премии имени Г. Тукая Мансурова – чтобы помочь ему зажечь в своей душе, как он говорил, чувство гордости за соотечественников...
Приятно отличалось от других выступление доктора исторических наук, профессора Искандера Гилязова – он ознакомил присутствующих с документом, найденным им два года назад в Федеральном Архиве Берлина – письмом Ахмета Симаева, чем хоть немного осуществил пожелание Марата о возвращении сценария митинга к своей главной теме.
После декламации молодыми поэтами своих стихов ведущие торжественно объявили, что «Только что в городе Кокчетав Акмолинской области Казахстана установлен бюст Мусе Джалилю». Эта новость была встречена радостными возгласами. Разумеется: «план» по ежегодной установке очередных бюстов поэту-патриоту никто не отменял... Если Джалилю продолжают ставить бюсты (памятники) везде, где только можно, даже там, где он не бывал, то почему имена его товарищей не присваиваются улицам хотя бы Казани? (Кроме Алиша и Баттала).
Затем последовал рассказ о боевом пути Рахима Саттара, перед которым прозвучало такое вступление: «Имя этого поэта-героя известно не так широко. Некоторые молодые вообще не знают его, а ведь его называют двенадцатым джалильцем». Вообще, этот год прошёл под знаком Рахима Саттара, потому что 15 августа исполнилось сто десять лет со дня его рождения и о нём говорили, начиная с мая и по сегодняшний митинг. Это справедливо, вот только почему в Казани так же не вспоминали других подпольщиков, у которых до этого тоже прошли аналогичные круглые даты, особенно Гайнана Курмаша – руководителя и, разумеется, «главного ответственного» за созданную им подпольную группу? Можно подумать, их знают хорошо...
Победительница конкурса «Татарское слово» Алина Шагараева прочитала собственное стихотворение «Одиннадцать орлов. Двадцать пятое, август». Кроме четырёх имён - «Курмаш, Алиш, Джалиль, Симаев», в нём были и такие слова: «Непокорившиеся, верные, гордые головы катятся на бетонный пол». Если уж называть имена равноправных героев, то почему не всех? (Как сделал в своём стихотворении «Вы – правы!» Шагинур Мустафин). И головы казнённых падали не на пол, а в своеобразную «корзину». Да, легко критиковать написанное другими, но, как нетрудно заметить, я не придираюсь к творческому почерку автора, а отмечаю лишь явные несоответствия фактам.
Вечером двадцать пятого, в выпуске «Хәбәрләр» телеканала ТНВ прозвучало: «Двенадцать часов восемнадцать минут – приблизительно точно в это время оборвалась жизнь Мусы Джалиля» («Унике тулып унсигез минут – якынча нәкъ менә шушы вакытта Муса Җәлилнең гомере өзелә дә инде...»). Педантичные немцы зафиксировали время казни каждого казнённого на гильотине, но через семьдесят восемь лет после этого журналисты «исправляют» историю: оказывается, это было «приблизительно точно». В «Новостях» корреспондент, сделав лёгкий взмах рукой в сторону барельефов, говорит: «Одиннадцать верных друзей и одиннадцать любящих сынов своей страны – их казнили в один день с разницей всего в несколько минут. Спустя двадцать два года после этого здесь, у Спасской башни Казанского Кремля, появился этот монумент...». Через двадцать два года после казни у казанского Кремля появился только памятник Джалилю, находившийся с другой стороны корреспондента, а монумент в виде барельефов, на который он показал, появился через пятьдесят лет. Если в «Хәбәрләр» сказали, что у памятника Джалилю собралось около сотни людей («Монда елдагыча йөзләгән кеше җыела»), то в «Новостях» решили не скупиться: «Каждый год двадцать пятого августа сюда приходят сотни людей, чтобы почтить память...». Услышав это, по фотографиям я подсчитал число пришедших на митинг. С учётом ведущих, обслуживающего персонала, представителей прессы и телевидения я насчитал от силы семьдесят человек.
26 августа в издании «БИЗНЕС Online» я увидел статью моего знакомого по работе на телестудии Альфреда Мухаметрахимова «И сейчас джалильцы с нами в одном ряду!»: как в Казани отметили день памяти Мусы Джалиля». Предисловие к статье: «Весь четверг в Казани вспоминали джалильцев, казненных фашистами 78 лет назад. В городе прошло несколько памятных мероприятий, почетным гостем которых традиционно стала дочь Мусы Джалиля Чулпан Залилова. На каком языке разговаривал с ней отец, какую характеристику подпольщикам дал нацистский министр Альфред Розенберг и почему на мероприятия не приглашают других родственников поэта-героя? «БИЗНЕС Online» задумался, «кого недосчитают», и прислушался к «Эху героизма». (Здесь не моя опечатка. В предисловии так и было написано: «кого недосчитают»).
Альфред сообщил, что Чулпан Залилова «...Пришла со своей дочерью Татьяной Малышевой и внучкой Елизаветой Малышевой, порадовавшей гостей своей игрой на виолончели». И в репортаже ТНВ, и по фотографиям, приведённым в конце этой же статьи, видно, что Елизавета играла на скрипке, а на виолончели играл юноша - «студент музыкального училища». Видимо, или Елизавета в музее своего прадедушки дала ещё один, эксклюзивный концерт, сменив скрипку на другой музыкальный инструмент, или корреспондент перепутал скрипку с виолончелью, или он принял юношу за девушку...
Альфред: «Директор музея Назира Фаттахова подробно напомнила собравшимся об истории подпольщиков легиона «Идель-Урал». Тем не менее большинство гостей почтенного возраста вряд ли нуждались в ликбезе — история 11 джалильцев им знакома еще с детства, когда в советских школах ее активно использовали для патриотического воспитания». Теперь немалое число представителей «почтенного возраста» оказывается моложе меня (к слову: это НЕ является предметом моей гордости) и, возможно, этой части аудитории «история 11 джалильцев» знакома с детства, но в школе, где я учился, она никак не упоминалась. Да, к тому времени Джалиль уже был реабилитирован, но у нас его имя и имена некоторых «его соратников» прозвучали случайно – когда моя сестра показала своей классной руководительнице книгу Ю. Королькова «Через сорок смертей», и та читала её в своём классе на уроках внеклассного чтения.
Альфред: «Экс-председатель союза писателей Татарстана Рафис Курбан заявил нам, что Джалиль достоин большего. Да, есть улица его имени, но расположена она в «не очень презентабельном месте», и хотелось бы переименовать площадь 1 Мая в честь поэта-героя. По мнению Рафиса-эфенди, постепенно забываются имена и остальных казненных подпольщиков. «Скоро день рождения Абдуллы Алиша, а о проведении мероприятий по этому поводу никто даже не задумывается, — заметил собеседник. — В Казани живут внуки Мусы Джалиля от первого брака. Они проживают в убогих условиях. Их отец Альберт-абый давно умер, а его дети живут сейчас на улице Вишневского. Никто ими не интересуется. Вместо этого возвысили другую вдову, Амину, и ее дочь Чулпан. На все мероприятия только их и приглашают».
Что в честь Джалиля можно сделать ещё больше, чем сделано и продолжает делаться? Улица имени Джалиля расположена в историческом центре Казани – и это «не очень презентабельное место»? На каком основании нужно давать древнейшей площади Казани, и так пережившей три переименования, имя Джалиля? С таким же успехом Курбан мог бы предложить назвать так всю Казань; была же в восьмидесятых годах волна переименований городов в честь покойных руководителей советского государства. (Правда, уже есть посёлок Джалиль в Сармановском районе Татарстана, но какое это имеет значение, ведь Джалиль-поэт почему-то всегда оказывается «достойным большего»…). Вот и Альфред пишет, что «Тут в нашу беседу вмешался краевед из поселка Карабаш Бугульминского района Фазыл Галиахметов, который возразил литератору: память поэта-героя увековечена достаточно. Подтверждение тому — собственно, все эти памятные мероприятия с приглашением Залиловой».
В прошлом году день рождения Алиша (это была даже не «круглая» дата – его 113-летие) отметили в казанской гимназии № 20, при этом на территории гимназии ему открыли бюст – между прочим, третий в Татарстане; на следующий день в парке Победы состоялась встреча, посвящённая Алишу; так о каких ещё мероприятиях по этому поводу нужно задумываться? В таком случае позвольте спросить: кто-нибудь когда-нибудь задумывался о проведении хоть каких-то мероприятий по поводу дней рождения других подпольщиков, кроме Джалиля и Алиша? Ведь сам же «Рафис-эфенди» говорит, что их имена постепенно забываются. Да они не забываются; их толком никогда и не знали. (Хорошо ещё, что в этом году внятно упоминался юбилей Рахима Саттара). Да, сейчас «возвысили» одну вдову и дочь Джалиля, но с чего вдруг такое беспокойство о его внуках от первого брака и их жилищных условиях? Кого вообще интересовали потомки других подпольщиков, или семья дочери поэта Люции, проживающей сейчас в Петербурге?
«Почему на мероприятия не приглашают других родственников поэта-героя?» - странный вопрос. Я бы поставил вопрос так: «Почему на мероприятия не приглашают ни других родственников поэта, ни родственников других подпольщиков?». Неужели Альфред думает, что Гульшат апа, Азат абый Сункишевы и я - родственники подпольщиков Алиша и Баттала, пока ещё приходящие на митинги, всегда получают на них приглашения?
…Услышав на прошлогоднем митинге выступление теперешнего председателя Союза писателей Татарстана, я в своём комментарии высказал мнение, что с таким шаблонным текстом ему не стоило и подходить к микрофону. В этом году он и не подходил, потому что вообще не появлялся на митинге. Уважаю такой поступок...