Размышления о Салихе Баттале. Часть 3

Предлагаем размышления о Салихе Баттале его племянника. Статья даётся с разделением на десять частей.

Салих абый постоянно дарил моим родителям новые книги, отец и сам покупал их. В 1959 году он подарил нам с сестрой «Руслана и Людмилу» Пушкина; последняя его книга-подарок – свой сборник «Волшебное кольцо» моей жене Кадрие в 1982-ом. В 1971 году отец принёс от брата книгу Магаданского издательства «В небе Чукотки», написанную в тридцатых годах лётчиком-испытателем Михаилом Николаевичем Каминским, служившим с Салихом Вазыховичем в лётном отряде при специальном конструкторском бюро. Нарисовав на редкость точный психологический портрет дяди, автор дал о нём похвальный отзыв. Виктор тоже почти в каждый свой приход приносил нам книги из букинистического магазина, в том числе и упоминавшегося выше Жюля Верна.

Когда мы возвращались на поезде из дядиной дачи, я начинал настойчиво предлагать всем собственный кроссворд, особенно чтобы похвалиться перед ним. Если ответ сразу не находился, Салих абый начинал рассуждать и мало-помалу переходил на воспоминания из своей богатой биографии, и так частенько до самой Казани кроссворд оставался неразгаданным. Тогда я оставался недовольным, а сейчас понимаю: этому надо было радоваться и записывать услышанное, ведь слушать человека почтенного возраста, видевшего то, о чём слышал только на школьных уроках, очень увлекательно. Вот вам что-нибудь напоминает стук вагонных колёс? Салиху Вазыховичу со времён коллективизации он напоминает слова агитации: «Всту-пай в кол-хоз! Всту-пай в кол-хоз!».

У дяди Салиха была отменная память. Как он рассказывал, один из курсантов Оренбургского лётного училища наизусть знал такой образец народного творчества, как «Гоп со смыком» (дядя говорил: «Губ со смыком»). Чтобы облегчить марш-броски, товарищи просили его начать рассказ, а чтобы он не останавливался, у него постепенно забирали все вещи. В конце концов, размахивая руками, без всякого груза этот курсант, зычно декламируя до самого финиша, веселил всю колонну. Через три десятка лет теперь уже Салих абый, декламируя длиннейшие отрывки из «Губ со смыком» (разумеется, только подходящие места), смешил нас. Салих абый свободно чувствовал себя и в прямо противоположном «жанре». Он хоть и был атеистом, но по предложению отца объяснял нам смысл сур Корана, предварительно прочитывая их по-арабски. Вопросы он выслушивал не перебивая, полузакрыв глаза, и отвечал после раздумий, не торопясь, всё, что знал по затронутой теме.

Салих абый как-то написал, что было две причины, по которым он стал атеистом. Одна из них была такова. Когда ему было шесть или семь лет, он попросил своего отца, собравшегося на базар в соседнюю деревню, принести ему санки, а чтобы просьба была выполнена, читал молитвы. «Но мои пожелания не были услышаны. Отец не только не принёс санки; когда я подошёл к нему с вопросом, он без слов так отмахнулся от меня, что я покатился по полу…». Позже отец, вернувшийся с наполовину перевязанным лицом, рассказал, что произошло. Решив проверить, нет ли в приглянувшемся кумгане дырочки, он попробовал подуть в него, и губы на зимнем морозе прилипли к железу. О каких санках после этого могла идти речь!

Салих абый хоть и не был религиозен, к верующим он относился уважительно. По другому и не могло быть, ведь его родители, старшая сестра и брат Галимзян, родители моей мамы были верующими. Исполнение намаза он называл полезным - ведь читающий намаз делает физзарядку! Салих абый не злоупотреблял спиртным; только в тяжёлые годы опалы, когда под сомнением было восстановление его доброго имени, он, чего греха таить, терял над собой контроль. А вообще он употреблял настойку, получаемую через несколько дней из смородины и малины, размятых с сахаром.

Близкий друг встречает хлебом-солью.
Близким показался он тем боле,
Что за время нашего застолья
Не налил ни капли алкоголя.

…Вышли. Смотрим – а на тротуаре
Здоровяк-мужик. Ему не рады,
Потому что в водочном угаре
Пропитал он всё спиртовым смрадом.

- Инвалид, а спившись, пропадает, -
Друг сказал с сочувствующим видом,
И пятирублёвку он кидает
Мимоходом в шапку инвалида.

Морщусь я и головой качаю.
Вдруг брезгливость овладела мною,
Будто муха оказалась в чае,
Что налил он мне своей рукою.

Стал бы пьющий писать такие строки? Скорее наоборот, сочинял бы спиртному оды, как Омар Хайям…

Я знал, что Салих Вазыхович раньше курил, но видел только раз – когда он пригласил нас в ресторан, то удивил меня способностью пускать дым кольцами. Этот случай оказался и последним.

Салих абый не запирал дверь дачного домика для защиты от грабителей. Справедливо считая, что её легче сломать, он только закрывал её на внутреннюю защёлку и через отверстие в стене выводил привязанную к ней верёвочку, а снаружи оставлял краткую записку: «Товарищи воры! Просьба дверь не ломать, она не заперта. Чтобы открыть её, потяните за верёвочку». Домик не ломали, но иногда пачкали, а как-то украли и большой ламповый радиоприёмник. Поэтому последним средством дяди от воров было легко собираемое чучело: ватник с подогнутыми рукавами; положенная на его воротник широкополая шляпа; два сапога с прикрытым верхом; рядом – топор, измазанный вареньем, означающим кровь. Несмотря на простоту сборки, соблюдение пропорций человеческого тела делало чучело неотличимым от настоящего тела.

Как-то Салих абый показал нам свой новый музыкальный инструмент: «Вот, я сделал курай, могу сыграть первые три ноты из «Галиябану»; дальше пока не получается…». Сыграв нам пару раз эти три ноты, он убрал курай, и больше мы не видели, чтобы он занимался музыкой.

Приехав на дачу в августе 1973 года, чтобы поздравить Салиха Вазыховича с днём рождения, мы застали хозяина за регулировкой устройства в виде множества шестерён, посаженных на одну ось. Увидев нас, он начал пояснять: «Я сделал механизм, который перемещается энергией волн. Волны поднимают поплавки на концах рычагов, а те поворачивают винт на оси, и вся конструкция должна двигаться. Я назвал её «Волноход». Мы детально ознакомились с устройством аппарата, однако это оказалось лишь вводным инструктажем. Считая, что теперь мы достаточно подготовлены, хозяин объявил, что мы должны нести его механизм на испытания. Мы же с отцом, придя к выводу, что «Волноход» не сдвинется с места, постарались увести его от этой темы и с трудом увильнули от такого почётного задания, только в этот день у нас не получилось пообщаться с Салихом Вазыховичем как всегда, по душам. Вот так мы увидели, во-первых, как мастер сделал бесполезную вещь (хотя в своём саду хозяин может делать что захочет); во-вторых, как бесстрашный испытатель самолётов пытался заставить других испытывать собственную модель.

Салих абый не придавал значения своим дням рождения. Когда мы, полные уважения к нему, каждый год пятого августа приезжали поздравить его с очередной годовщиной, то иногда вынуждены были возвращаться, не застав хозяина. Позже выяснялось, что он уходил по обычным хозяйственным делам.

Все части:
- Часть 1
- Часть 2
- Часть 3