Размышления о Салихе Баттале. Часть 5

Предлагаем размышления о Салихе Баттале его племянника. Статья даётся с разделением на десять частей.

У Салиха Вазыховича было трое детей – от первой жены Марьям сын Виктор и от второй, Ольги – Вячеслав и дочь Долория. По словам Мобарака Вазыховича, когда родился Виктор, его отец увлекался романами Виктора Гюго, поэтому и предложил дать сыну это французское имя. Виктор очень часто приходил к нам и каждый раз приносил или какую-нибудь игрушку, или мороженое, а когда мы подросли – книги. Он восхищал нас своими железными мускулами, выигрывал у меня все шахматные партии, начиная их без какой-либо сильной фигуры. Вместе с нами Виктор ездил и к своему отцу, но, по словам моих родителей, ранее, когда тот после возвращения сына из армии посоветовал ему ехать осваивать целину, то охладил этим отношения с ним. Видимо, спасшись от голода в двадцатые годы переездом из деревни в Московскую область, Салих абый решил, что и в более благополучные годы все должны в поисках счастья уезжать из родных мест.

Виктор успешно работал в институте углеводородного сырья, а оценку своего труда, было время, получал по заслугам отца. Вот отрывок из заявления «писателя Салиха Баттала первому секретарю обкома КПСС Г. И. Усманову» от 16 декабря 1983 года:

«Ныне уже от пожилых солдат я слышу о том, как полюбившийся в школьные годы афоризм «Баттал икәнемне онытсам да, сафта икәнемне онытмам» стал в годы их службы в армии общей клятвой народу.

Это и моя пожизненная личная клятва. Верный ей, стоя на страже ленинских идей в литературе как часовой, забываю о личных переживаниях, когда под воздействием клеветы отворачиваются от меня школьники и педагоги, когда из-за меня страдают родные, портрет сына – инженера-изобретателя снимают с доски почёта… Всего не перечислишь».

Чему здесь удивляться? Когда с поста главы государства снимали Никиту Хрущёва, одновременно с поста главного редатора газеты «Известия» сняли и его зятя; за границей по этому поводу съязвили: «Главный редактор газеты «Известия» Аджубей освобождается от занимаемой должности в связи с ухудшением здоровья его тестя».

Второй женой Салиха Вазыховича была Ольга Николаевна Яковлева – парашютистка, член ЦК ВЛКСМ. Она умерла до войны: по словам дочери Долории, прыгая в холодное время года, она попала в болото, простудилась и не смогла выздороветь. Когда дяде пришлось уйти на войну, двух их детей воспитывала в Москве сестра Ольги Зоя Николаевна. Вячеслав учился в Суворовском училище, занимался и наукой. Приезжая в Казань, он, бывало, нянчился со мной и Фаридой. Вячеслав тоже пробовал писать, и Салих абый, радуясь за сына, шутя написал на обороте фотографии, где они снялись вдвоём: «Дюма-отец и Дюма-сын». Однако ни в науке, ни в литературе «Дюма-сын» не показал особых результатов. Активного, полного в 1972 году планов Вячеслава через десять лет было не узнать. Когда я приехал в 1982-ом в Москву на курсы повышения квалификации, он пребывал в утомлённом состоянии. Он с гордостью показал мне свой маленький рассказ в давнишнем номере журнала «Крокодил», но на его столе среди бумаг я заметил хоть и доброжелательную, но критическую заметку на другой его рассказ с отказом печатать его. Вячеслав умер в 1991 году в возрасте 53 лет. Как сообщила нам его жена Люба, в издательстве остался его роман. Я подумал: возможно, его роман сродни моему, написанному в школьные годы…

Я долго не знал о существовании Долории. Собираясь на упомянутые курсы, мы узнали её адрес у Салиха Вазыховича; он дал понять, что не против встречи с дочерью. Вот так, в двадцать девять лет, войдя в её квартиру с добровольно открытым паспортом, я познакомился со своей московской двоюродной сестрой. Вячеслав был женат, а Долория разведена, у обоих было по дочери-школьнице, и у обоих я попросил фотографии их детей. Мы с отцом показали их дяде, и так от нас он узнал, что у него есть две внучки. Когда он отмечал на обороте, кто чей ребёнок, я первый и единственный раз увидел, что он расчувствовался, душа его дрогнула. Но когда через год по нашему приглашению в Казань приехала Долория, Салих абый, не в силах простить происходившие между ними конфликты, не пустил к себе ни её, ни приведшего её моего отца. Он и до этого рассказывал, что когда после войны пытался наладить отношения с детьми, Долория, особенно близко воспринявшая взгляды воспитавшей их сестры Ольги Зои Николаевны относительно представителей другой национальности, грубо разговаривала с ним. В письме к нам, написанном в марте 1982-го, Долория даёт себе, тогдашней, такую характеристику: «…глупая двенадцатилетняя девочка, которая писала резкие письма под диктовку тётки. А последняя была совсем не заинтересована в добрых отношениях отца и детей». Такие отношения с дочерью отражены в повести Салиха Вазыховича «Кто же восьмой?», только там отношения с отцом рвёт сын главного героя, а эпизод попытки побега из плена на самолёте навеян, очевидно, примером Девятаева.

После нашего сообщения о смерти Салиха Вазыховича Долория ещё раз приезжала к нам, интересовалась его наследством. Я сводил её на могилу отца и в Союз писателей. После этого мы некоторое время переписывались, а после поздравления с новым 2000-ым годом ответы от неё прекратились.

После несостоявшегося свидания с дочерью мой рассказ о дяде Салихе, каким мы его знали до этого, можно считать законченным. Несмотря на его согласие на встречу с ней, после этого он, кажется, стал относиться к нам с недоверием. Мой отец, не ожидавший этого, обиделся на брата. Видимо, желая восстановить отношения, через некоторое время Салих абый попросил у отца по телефону какую-то книгу. Не услышав извинений, отец занёс ему книгу, и после этого они не общались несколько лет.

В 1985 году я попытался встретиться с дядей, и повод был хороший – известие, что казнённых соратников Мусы Джалиля собираются посмертно наградить орденами (как известно, один из них – Абдулла Баттал – родной брат моего отца и Салиха Вазыховича). «Что, решил проверить, жив ли я ещё?» - спросил Салих абый, привыкший не доверять людям.

Несмотря на обиду, мой отец продолжал делиться с ним интересными новостями, особенно о джалиловцах; звонил ему и даже несколько раз сходил домой. Поскольку прежние отношения всё равно не восстанавливались, в марте 1990 года отец сходил к нему попрощаться на всякий случай. Тот спросил: «Думаешь, я скоро умру?». Отец ответил: «Неизвестно, кто умрёт раньше» - и, к сожалению, оказался прав. А он был на пятнадцать лет моложе брата…

В апреле 1989-го мы узнали грустную новость: Салиху Вазыховичу вручили значок «50 лет в КПСС». Я не смеюсь: для боровшегося за правду восстановление в партии, тем более через двадцать три года, на основании решения съезда партии – дело принципа, победа. А с другой стороны? Когда показали, как получал такой же значок в родной станице в 1982 году Михаил Шолохов, я испытал сочувствие к юбиляру: с трудом сидя и еле шевеля губами, с безразличным видом пытается произнести нужные слова… К тому же, когда значок давали Салиху Вазыховичу, партийные атрибуты потеряли былую ценность.

Все части:

[su_row][su_column size="1/6"]
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5[/su_column]
[su_column size="1/6"]
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9
Часть 10[/su_column]
[su_column size="4/6"][/su_column][/su_row]