Размышления об Абдулле Баттале. Часть 7

Предлагаем воспоминания об Абдулле Баттале его племянника. Материал даётся с разделением на десять частей.

Перед поездкой в Германию, на митинге 25 августа 2009 года Михаил сообщил мне о публикации в журнале «Мирас» так называемой «исторической драмы «"Барбаросс" инкыйразы» («Крах плана "Барбаросса"»), в которой её авторы изобразили Джалиля другом Гитлера. Дочь поэта Чулпан Мусаевна подала на авторов в суд, и «…По результатам проверки было принято решение о возбуждении в отношении авторов текста уголовного дела по части 2 статьи 129 УК РФ (клевета…)», а авторов исключили из Союза писателей Татарстана.

А как быть родственникам товарищей Джалиля, с которыми повторяется подобная ситуация? Откровенно говоря, порядком надоела шаблонная реакция людей на моё замечание, что, согласно авторитетным источникам, нет фактов, говорящих пусть о невольной, но вине Абдуллы Баттала в провале их организации из-за его «чрезмерной доверчивости». Меня постоянно пытаются «утешить», что, мол, авторы произведений имеют право на литературную обработку, «украшение» сюжета. В таких случаях, приводя перечисленные выше аргументы, я стараюсь задать два вопроса, ответа на которые, конечно, не получаю. Первый: какую оценку эти люди дали бы такому «украшению», если бы кто-то так писал об ИХ родственниках, вина которых не доказана? Второй вопрос поставила сама жизнь. У кого-нибудь хватило бы смелости сказать Чулпан Залиловой, что авторы, называя её отца другом Гитлера, всего лишь украсили пьесу? Ответ на этот вопрос известен. Тогда почему можно бездоказательно изображать доверчивым простаком одного из товарищей Джалиля - не вымышленного, а существовавшего человека? Я не даю характеристику на героев - членов подпольной группы Курмаша; я стараюсь дать оценку сочинениям историков и писателей, пытающихся осветить их подвиг. У меня один вопрос: на какие факты они опирались, когда писали свои произведения?

25 августа 2011 года по приглашению заведующего Казанским музеем-мемориалом Великой Отечественной войны Михаила Черепанова я побывал на встрече, посвящённой очередной годовщине гибели подпольщиков группы Гайнана Курмаша. Михаил сказал, что у него есть новости, касающиеся Абдуллы Баттала. Из сайта музея я уже знал, что вдова писателя Рафаэля Мустафина передала музею переписку мужа с бывшими легионерами, участниками Сопротивления; Мустафин завещал её Мише как своему ученику. После увлекательного, на фактах, рассказа по истории борьбы членов группы в фашистском плену Михаил передал мне для ознакомления конверт с письмами (а через несколько дней – ещё несколько), в которых упоминалась фамилия нашего дяди. Их авторы показывают, что это предатель Ямалутдинов выдал немцам первыми Сейфульмулюкова, Батталова и Хасанова. (Например, со ссылкой на подпольщика Курбанова говорится, что Джалиль посылал Батталова в Берлин, а Ямалутдинова к нему «присоединили» немцы, и т.п.). Всё это не подтверждает версию, обыгрываемую некоторыми нашими писателями, что причиной провала их организации послужила неудачная попытка «слишком доверчивого» Батталова привлечь в неё нового члена, не распознав в нём провокатора. Пожалуй, это было единственно интересное и важное событие, ради которого стоило в этот день приезжать на площадь Первого Мая. Судите сами.

Я благодарен нашим писателям за проведение митингов памяти в день казни членов группы Курмаша (или «группы Джалиля-Курмаша» – если кому больше нравится такое её название). Если бы не они, кто бы так регулярно вспоминал о них каждый год? С другой стороны, после перечисления имён «одиннадцати героев» в сценарии митинга почему-то остаются одни дифирамбы в честь одного из них – Джалиля. А почему бы не рассказывать о жизни товарищей Джалиля, например, в годы их юбилеев, или не помочь в сохранении их биографий, которые ждут в музее Германского Сопротивления в Берлине? Да, в 2010 году для выступления были приглашены те их родные, кого смогли найти в Союзе писателей, за что им спасибо, но слышать о товарищах Джалиля в первую очередь было бы естественнее от организаторов митинга. Понимаю их желание говорить больше о своём коллеге – герое-поэте, но 25 августа – день казни всей группы борцов с фашизмом, в которую входил и он, поэтому режут слух штампованные выражения типа «Сегодня – день памяти Мусы Джалиля», повторяющиеся затем в телевизионных и прочих репортажах. Особенно это было заметно на встрече 2011 года, когда начали выступать гости из Москвы. Например, «известный русский поэт» Николай Переяслов поделился сокровенным (привожу дословно): «Собственно, личность Мусы Джалиля – это пример беззаветного служения своему народу, пример великой любви, великого служения родине и полностью отданной жизни, положенной на алтарь народного счастья…» - и т.п. Стоило ли приезжать из «первой столицы» России, чтобы в таких мучительных поисках слов сообщать на площади в Казани эту прописную истину? После таких выступлений я засомневался, что столичные гости хорошо представляют, в чём заключался подвиг Джалиля, не говоря уже о его товарищах…

Такое упорное выделение Джалиля из его окружения, я считаю, укрепляет некоторых в их сомнениях в добром имени его товарищей. Наглядный пример тому – доносы на них некоего Эстрина Е. А., последний из которых – от 15 января 2011 года, в аппарат президента России об «идеологической диверсии» - об установленных «в центре Казани барельефах десяти предателям и пособникам фашистов». Автора не интересует, что погибшие в фашистком плену члены группы Г. Курмаша давно ребилитированы со стороны органов государственной безопасности, что в Германии бережно хранят память о них, что за свой подвиг они посмертно награждены орденами, наконец, что ему не раз вежливо разъясняли историю этого вопроса. Но формальная реабилитация подпольщиков со стороны «компетентных органов», естественно, не вызвала автоматически их реабилитации в представлении широких слоёв населения, поскольку, к сожалению, наша творческая интеллигенция, начиная с момента присвоения Джалилю звания Героя Советского Союза, посвящала свои произведения фактически только его подвигу. Иначе чем объяснить бросающуюся в глаза красноречивую избирательность в посланиях Эстрина: называние десяти подпольщиков предателями без всякого упоминания Джалиля - одного из равных товарищей этих «десяти»? По просьбе М. Черепанова я послал ему свою оценку сочинения Эстрина для передачи в министерство культуры Татарстана, предложив опубликовать его последнее письмо в средствах массовой информации, дав ему должную юридическую оценку, чтобы заставить его - нет, не изменить своё мнение, а хотя бы приостановить поток клеветы в адрес казнённых товарищей Джалиля. В конце концов, какая принципиальная разница между его «предупреждениями» и скандально известной пьесой «Крах плана «Барбаросса»? Разница, к сожалению, пока в том, что по поводу пьесы следственный комитет при Прокуратуре РФ по Татарстану возбудил уголовное дело по факту клеветы, а Эстрин получил лишь очередной «ответ специалистов» с «исх. № 2015-221 от 13.04.2011», который вряд ли остановит его от сочинения очередного «сигнала». Неужели дело здесь в наличии у Джалиля звания Героя Советского Союза, благодаря чему его дочь, в обход установленных инстанций, даже сочла возможным обратиться с жалобой на авторов пьесы сразу к президенту республики Татарстан? Тогда что остаётся делать родным и землякам того же Гайнана Курмаша, которого до сих пор не признают публично организатором и руководителем их подпольной организации?

Разумеется, передача в музей переписки Мустафина с легионерами – отрадное событие, но даже здесь, на мой взгляд, не обошлось без «ложки дёгтя». Полученные мною бумаги оказались мешаниной из вырезок из разных писем и, очевидно, поэтому ни на одном из них не было ни одного обращения, подписи, даты – только имена предателей и выданных ими подпольщиков. Целыми были только шесть писем подпольщиков Султанбекова, Хисамутдинова и Фахрутдинова, которые, к сожалению, оказались скорее комментариями к показаниям друг друга. И конверты журнала «Казан утлары» шестидесятых годов, в котором находились эти обрывки, были без марок, штемпелей и следов клея - видимо, они использовались лишь как хранилище бумаг. Как пояснил М. Черепанов, в те годы было запрещено ссылаться на сведения, полученные от бывших легионеров, так как те считались не реабилитированными лицами, и тем самым Р. Мустафин подвергал себя определённому риску. Отдаю должное труду писателя, тем более, что в те времена он приходил и к нам, расспрашивая моего отца о его брате Абдулле, и к другим родственникам. Но сам же Мустафин в 2006 году рассказывал в музее Джалиля, как в пятидесятых годах он получил в обкоме КПСС одобрение своей деятельности, направленной на реабилитацию Джалиля. После откровенного разговора ему, мол, напоследок задали вопрос: «А ты уверен, что Джалиль – честный человек?». «Уверен!» - ответил Рафаэль Ахметович, после чего ему разрешили спокойно заняться поисками материалов, восстанавливающих честное имя его земляка. Что заставило писателя даже после такого высокого одобрения позже, в шестидесятых годах, изрезать письма товарищей Джалиля по плену? Как после этого ссылаться на их показания? Другими словами, какую ценность они теперь представляют?

Вот такие невесёлые мысли были навеяны последним митингом памяти Мусы... То есть, может быть, всё-таки памяти членов подпольной группы?

Предыдущие части:
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7